Он спал, а Татьяна, приподняв голову, любовалась его телом.
Юрка, шептала она, полна нежности.
Так было каждый раз, когда они встречались.
Он поднимался, стремительно одевался, бросал в лицо холодную воду, целовал её и уходил. И Тамара оставалась одна в комнате, вспоминая, что к вечеру придёт Вера, и они будут пить чай, а Татьяна, сияя, будет рассказывать, как повезло встретить Юрка. Девушке, пришедшей из провинциальной деревни, удача улыбнулась.
А родителям сказал? спросила Вера, когда они уже сидели за крохотным столиком в общежитской комнате.
Не стало, беззаботно ответила Татьяна, и Юре про всё молчала. Ты же знаешь, мать у меня… у неё проблемы с речью с детства.
Три месяца прошли в счастье. Всё, что скрывала Татьяна, стало явным.
Юрий, сероглазый красавец, задумчиво смотрел в окно. Беременность Татьяны его вовсе не радовала. Он думал о свадьбе, ведь Тамара красивая, статная, спокойная натура. Но ребёнок
Нет, всё бы было в порядке, если бы не простые родители Татьяны, и если бы мать Юрия, страдающая болезнью, могла говорить. Юрий не понимал, как будет у ребёнка. Его тревожило, что может передаться наследственная слабость.
Нужно всё обсудить, уклончиво сказал он.
Юрочка, уже полгода думаем об этом, срок у меня большой, врач говорит: только родить, иначе пробормотала Татьяна.
Плевать на слова врачей, они же не живут, сказал Юрий, надо поговорить дома. Подожди, скоро приду.
Но он не пришёл. Обещал появиться через неделю, но в строительное управление сказали, что Юрий Костенко уволился.
Тамара не могла подобрать слов. Спросила лишь: «Как же без отработки его отпустили?» Инспектор отдела кадров отмахнулась: «За него попросили».
Малыша Тамара привезла, когда ему ещё не исполнился год. Отец ребёнка, Николай Порфирьевич Коростылев, записал его в журнал. Юрия она больше не видела он исчез, как утренний туман над Окой.
Тамара плакала, думала о нём, потом успокоилась. За окном жизнь бушевала, а она, молодая и красивая, любила её.
Вот, Санёк вам привезла, сказала она, развернув свёрток.
Он, горластый, заплакал, будто понял, что останется один.
Николай, поглаживая небольшую бороду, разглядывал внука. Его жена, мать Татьяны, посмотрела на малыша и руки сами потянулись к нему.
Имя ребёнку дали Августа, но в семье его ласково называли Гутя. У Гути с детства были проблемы с речью: сначала молчала, потом лепетала, а позже стала стесняться. Но красота её была несравненной.
Николай долго оставался холостым, потому что выглядел скромно и застенчиво. Однажды увидев Гутю, он «заболел» ею, попросил её родителей и сватовался. С тех пор они жили душой к душе. Он понимал её взгляд, а она его.
Однажды Николай, собираясь по хозяйству, услышал, как Гутя, кивнув, произносит: «Обедать уже?», и сразу понял, что пора к столу.
Единственная дочь Тамара была любима до безумия, ведь других детей не было. Оставить ребёнка в деревне они приняли без упрёка.
Ну, если нужно, значит надо, сказал Николай, улыбаясь. Как думаешь, мать, справимся? спросил он жену.
Она кивнула, тщательно произнося каждое слово, уже держала на руках внука.
Татьяна обещала приезжать, а деньги отправляла каждый месяц, пока не исчезла, сказав, что уехала на комсомольскую стройку.
Гутя слушала, как Николай читал письмо, а рядом крутился полуторогодовалый Саша. Зимними вечерами дед любил подшивать валенки, а внук с азартом наблюдал, как он «колдовал» над обувью.
Саша рос, всё больше привязываясь к деду и бабушке. Он назвал Николая и Гутю «папой» и «мамой», ведь о своей матери почти ничего не знал.
Коростылевы показывали Саше фотографии Тамары: «Вот твоя мать», говорил Николай. Мальчик с интересом разглядывал женщину, потом, как будто боясь, прижимал нос к плечу Гути.
В первый класс Сашу отвели с парадом. Гутя всю дорогу улыбалась, гладя его по голове, а Николай выглядел торжественно.
Что, подкидыша в школу повели? подколол сосед Пётр Васильевич. Он называл Сашу «подкидыш», но без злобы.
«Не слушай его, Саня», сказал Николай.
Саша учился неплохо, Николай помогал с уроками, а Гутя, изза речи, не могла объяснять, но сидела рядом, вязала спицами и ласкала внука.
Через год в их дом вошёл чужой мужчина. Саша сначала любопытно смотрел, а когда понял, что это его отец, спрятался.
Мы, Николай Порфирьевич и Августа Григорьевна, понимаем, что ребёнку будет лучше с отцом, сказал мужчина, указывая на скромный быт Коростылевых, у нас хорошие условия, школа, кружки
Коростылевы пытались отстоять Сашу, но Юрий Костенко уже собрал нужные бумаги и приехал с женой Светланой.
Саша, увидев их, крикнул: «Не поеду! Я останусь с мамой и папой!»
«Вот так ребёнок одурел», пробормотал Юрий. Светлана попыталась уговорить его, обещая, что он будет у них в гостях, а потом сможет вернуться.
Гутя стояла, рыдая, не в силах говорить.
«Скоро автобус, пошли», сказал Юрий, схватив мальчика за руку. Николай и Гутя шли за ними.
«Не стройте истерику, иначе вам будет хуже», тихо произнёс Юрий.
В автобусе он шепнул жене: «Хорошо придумала «погостить», пусть так думает, а потом привыкнет».
Светлана вздохнула: «Не знаю, что будет, он нас не воспринимает».
«Светочка, Саша почти свой, он же мой сын, мы даже похожи», говорил Юрий.
Николай и Гутя стояли у ворот, глядя, как автобус уезжает. Как только он исчез за поворотом, Гутя разразилась криком, упала на землю и завыла, словно раненый зверь.
Сосед Пётр и его жена Клавдия бросились к шуму.
«Да что это такое, рвать живого, разве так можно», плакала Клавдия.
Николай, казалось, тоже постарел в эти минуты.
Вскоре к ним подъехал УАЗ полицейского. Вышел участковый, а потом Юрий с Светланой.
Где он? Куда спрятали? закричал Юрий.
Светлана холодно ответила: «Мальчик сбежал на первой остановке».
Гутя схватила Юрия за рубашку и трясла его.
Дикие люди, оттолкнул её Юрий, ничего не понимаете.
Мотоцикл подкатил к дому, и из люльки выпрыгнул Саша.
Тракторист Фёдор Самойлов крикнул: «Пассажир доставлен, хорошо, что проехал мимо».
Все замерли, увидев мальчика. Саша бросился к дому, врезался в колени Гути, обнял её. Она плакала, гладила его голову, потом опустилась на колени и целовала его светлые волосы.
Юрий хотел подойти, но сосед Пётр, вооружённый вилками, преградил путь. Николай попросил его убрать их.
Тишина опустилась, даже собака Коростылевых перестала лаять, воробьи замёрли, а ворон сидел на крыше, наблюдая.
Саша посмотрел в глаза Юрию, и те встретились. Юрий увидел в их взгляде отражение своих собственных глаз.
Ну ладно, вздохнул он, взяв жену за руку, и они пошли к остановке.
По дороге Юрий пробормотал: «Зря это затеяли, Юра, как волчонок на нас смотрит».
Светлана, поехав с ним, сказала: «Поздно, слишком поздно, надо было раньше».
Собаки снова завыли, воробьи зазвонили, ворон каркнул. Пётр убрал вилы, а участковый, вытерев лицо платком, сел в УАЗ и уехал, предложив подвезти до автостанции.
Семь лет прошли.
Пятнадцатилетний Саша быстро ездил на велосипеде, ловил рыбу с Николаем, помогал Гуте и отлично учился.
Ленишься с уроками, ворчал Николай, поправляя порванный сапог соседки Клавдии.
Батя, всё запомнил, бодро отвечал Саша.
Ишь ты, батей зовёт, пробормотал Николай, скрывая улыбку в седой бороде.
Лю-ю-ю-бит, говорила Гутя, гордо глядя на него.
Тамара, мать Саши, появилась в этом лете в деревне впервые за много лет. Приехала весёлая, слегка полноватая, но красивая. Её муж, пухлый Пётр, с добрым взглядом тараторил без умолку, не красавец, но явно добрый человек. Два мальчишкиблизнеца, лет восьми, держались за руки, похожи так, что их трудно различить.
Тамара, глядя на внуков, улыбнулась: «Вот и ваши внуки».
Здравствуй, сынок! хотела Татьяна обнять старшего сына, но он напрягся, будто ждёт подвоха. Прости, что так долго не приезжала. Дети Вовка и Серёжка были маленькими Живём далеко, но деньги шлём, каждый месяц лично
Не важно, возразил пухлый Пётр, главное, какой хороший парень, а не сколько рублей.
Весь вечер они сидели за столом, долго разговаривая. Пётр оказался душой компании, сразу понравился родителям Тамары. Саша увёл мальчишек на улицу, показал им, как чинит велосипед, как собирает моторик другу.
Мам, пап, хочу сказать, начала Тамара утром, спасибо за Сашу Всё у нас с Пётром хорошо, он готов взять Сашу к себе, но я не рассказала сразу о сыне В общем, возьмём Сашу, вся семья будет в сборе.
Николай, впервые в жизни, повысил голос на дочь:
Семья, говоришь? А кто мы? Мы с матерью кто? Хвост собачий?
Папа, я же хочу лучшего, ответила Тамара.
Если Саня захочет к вам уехать, я не стану отговаривать. И мать уговорю, чтобы смирилась, хоть для неё это как нож остр. А если не захочет тоже не буду.
Саша нахмурился, посмотрел на Тамару снизу вверх.
Что, набычился? Мы тебя к себе зовём, будем жить вместе, а ты всё в деревне, ничего не видел.
Без мамки и папки никуда не поеду, сказал он и отвернулся.
Он обещал, что не поедет без родителей, но позже, когда ему исполнилось восемнадцать, его призвали в армию. Летом, когда Тамара с семьёй приезжала, он отказывался ехать с ними, хотя подружился со младшими братьями, а Пётр к нему был добр.
Три года прошли, письма от Тамары и братьев приходили, но Саша не решался к ним съездить, пообещав после службы навестить.
В день отправления в армию Гутя молчала, сидя в автобусе, глаза её выдали всю тоску.
Мам, пап, всё будет хорошо, обещал Саша, через два года вернусь.
Он вернулся весной, пока ещё не вспахали огороды, радостный, что сможет помочь родителям. Гутя, как маленькая, старалась накормить его. Он увидел, как меняются их лица, но они всё равно самые красивые, особенно мать, её седина лишь подчёркивала величие.
Поздней осенью, когда чествовали тружеников села, в актовом зале вручали награды.
Грамотой и ценным подарком награждается механик МТЧ С. Н. Коростылев, объявила ведущая.
Громкие аплодисменты раздались. Саша, смутился, пошёл к сцене.
Наш идёт, наш, пробормотал Николай, глядя на жену. Гутя вытерла слёзы, схватив Николая за руку.
Все замерли, наблюдая, как чествуют их сына, которого они родили сердцем.
Слышишь, мать, Саша женится, шептал Николай, будут внуки
Ох, дождёмся их деток, прошептала Гутя.
Дождёмся, какие наши годы! У нас сын молодой, а мы ещё не состарились, хвастался счастливый отец.
