15марта2025г.
Сегодняшний день запомнится надолго. Пока я и Алёна были в командировке в Москве четырёхдневный выезд, часть времени на работе, часть небольшие экскурсии я решил доверить маме, Валентине Петровне, мелкую задачу: полить горшки и накормить кота Мурку. Я даже несколько раз настойчиво просил её не трогать ничего, кроме этого. «Только полить, только покормить, всё остальное нет», говорил я, глядя ей прямо в глаза.
Но утром, когда я ответил на звонок, голос мамы звучал будто бы с трибун генерала, выигравшего крепость: «Я уже всё привела в порядок! Шторы постирала, ковры выбила, балкон разобрала. К вам уже всё готово, борщ сварила». Я почувствовал лёгкий холодок по спине, но постарался скрыть волнение.
Мы вернулись домой в полутемносером районе, где за окном летели мимо многоэтажки. В квартире сразу ударил резкий запах хлорки и капусты с лавровым листом. Комнаты были стерильны, как операционная. На столах не осталось ни одной книги, ни одной кучи журналов, ни даже привычных пледов. Всё, что было в кабинете Алёны её мастерская, где она шьёт костюмы и восстанавливает винтажную одежду исчезло. Полки, манекены, коробки с тканями, старинные журналы и наборы пуговиц просто исчезли.
«Где мои вещи?» спросила Алёна, глядя на меня и на маму, которая в фартуке улыбалась, будто победу над нечистотой. Валентина Петровна радостно показала на мусорные контейнеры: «Выбросила! Старая тряпка, журналы советского периода просто хлам». Я слышал, как её голос дрожал, когда она говорила: «Я два дня всё это выметала, позвала дядю Васю, дворника, он вынес пять огромных мешков».
Алёна, будто бы отрезав ноги от тела, стояла в шоке. Я слышал её шёпот: «Это не мусор, это моя работа, моё сырьё, моё наследие». Я попытался объяснить маме, что в некоторых вещах цена измеряется не в рублях, а в годах труда и в истории. Мама лишь фыркнула, назвав всё «антирекой» и «ветошью», и заявила, что лучше бы Алёна нашла обычную работу бухгалтером, как её кузина Людочка.
Я взял листок бумаги, нашёл в шкафу принтер и напечатал отчёт о потерях. В нём были:
1. Полный комплект журналов «Burda Moden» (19871990) рыночная стоимость 15000.
2. Кружево шантильи XIXв., черный шелк, 3м ориентир на Etsy 40000.
3. Перламутровые пуговицы (50шт.) аукционная цена 12000.
4. Крепдешин итальянский 70х годов, 4м 18000.
5. Авторские лекала, не подлежат восстановлению трудозатраты 50000.
6. Натуральный шелк, ручное крашение, 5м 25000.
Итого: 345000. Я приложил скриншоты из интернета, электронные чеки и ссылки, которые подтверждали цены. Алёна положила папку на стол и, глядя на маму, произнесла: «Это претензия о возмещении материального ущерба». Валентина Петровна, читая список, начала хмыкать, потом её лицо покрылось покрасневшими пятнами, а глаза наполнились гневом: «Как можно так завышать цены? Это же тряпки!».
Я попытался уравнять позиции, но мама уже готова была вызвать скорую, заявив, что у неё инфаркт от этой «угрозы». Алёна держала меня за руку, её лицо было спокойным, но в глазах отражалась боль. Я осознал, что в этом конфликте я оказался между долгом к матери и поддержкой жены.
Мы решили, что будем искать подработку, возможно, оформим рассрочку, а также поменяем замки, чтобы мама больше не могла свободно входить. Алёна взяла на себя задачу восстановить утрату, собирая новые ткани и журналы. Я обещал ей помогать, пока не соберём всё заново.
Вечером я вновь услышал её голос: «Это не только деньги. Это уважение к моему труду, к моим границам». Я понял, что потеря материального лишь часть боли; главное это нарушение личного пространства.
Урок, который я вынес из этого дня: уважать чужие границы так же, как защищаешь собственный дом. Если ктото считает, что «дом» это место, где можно делать что угодно, ты обязан чётко обозначить границы и отстаивать их, иначе даже самая мелкая вещь может стать причиной огромного конфликта.
Сергей.
