2декабря, воскресенье.
Сегодня был юбилей мамы мужа ей исполняется пятьдесят, и я, Любовь Петровна Кузнецова, почти весь день провела в раздумьях, пытаясь понять, где я в этой семейной драме.
Серьги! вскричала Людмила Борисовна, когда я уже держала в руках два платья. Те, что я тебе подарила на свадьбу. Сними их сейчас же.
Людмила Борисовна, я я не понимаю, начала я, чувствуя, как в груди поднимается холодный прилив. Почему вы
Просто сними их, перебила она. Это мои серьги. Я передумала их дарить и хочу вернуть.
Я стояла в примерочной, между кремовым платьем скромного фасона и изумрудным, открывающим плечи, с тонким поясом. Зеркала по обе стороны безмолвно показывали моё растерянное лицо, усталый взгляд и лёгкую тень раздражения, спрятавшуюся в уголках губ.
Праздник готовился к грандиозному размаху: ресторан в центре Москвы, живая оркестровая музыка, фотограф, ведущий всё, как полагается влиятельной женщине. Я заведующая бухгалтерией в школе, жена уважаемого врача, мать сынастудента. И, конечно, свекровь, умеющая даже в простом «Как твои дела, Любовь?» услышать ядовитый подтекст.
Я давно научилась распознавать её тон, взгляд, оценку. Внешний вид, манеры, прическа, даже выбор блюд всё находилось под её строгим надзором. Муж, Станислав, никогда открыто не говорил: «Ты должна выглядеть безупречно», но его молчаливое согласие, когда мама бросала колкие замечания, говорило об обратном.
Вам помочь с выбором? мягко обратилась продавщица, отвлекая меня от мыслей.
Спасибо, пока просто смотрю, ответила я и вновь обратила взгляд на платья.
Изумрудное выглядело роскошно, но стоило почти половины моей месячной зарплаты в рублях. Кремовое было скромнее и дешевле. Если я выберу кремовое, Людмила Борисовна скажет, что я её позорю; если изумрудное что я хочу вырваться вперёд.
Я вспомнила прошлый Новый год, когда пришла в яркокрасном платье, подчёркнутом фигурой. Свекровь лишь холодно улыбнулась:
Любовь, ты же знаешь, красный не для всех. И фигура должна быть идеальной.
Тот вечер был словно под прожектором, каждый мой жест оценивался по десятибалльной шкале. Я даже ела со стеснением.
Глубоко вдохнув, я посмотрела в зеркало вновь. Хочется хотя бы раз не подстраиваться, не думать о её мнении, просто выбрать то, что нравится.
Возьму изумрудное, неожиданно для себя сказала я продавщице, протягивая платье.
Вечер юбилея оказался шумным. Ресторан блестел огнями, официанты суетились, гости смеялись и поздравляли именинницу. Людмила Борисовна в золотой пайеточной юбке принимала подарки, будто играя роль актрисы на сцене.
Когда я вошла, разговоры в соседних столиках на мгновение стихли. На мне было простое, но элегантное платье, подчёркивающее цвет глаз и загорелую кожу. Я улыбнулась, хотя внутри всё сжималось от волнения.
Любовь, дорогая! обернулась свекровь, осмотрев меня от головы до пят. Ну надо же какая ты нарядная. Решила меня затмить? в её голосе прозвучала лёгкая насмешка.
Что вы, Людмила Борисовна. Просто хотела порадовать вас, ответила я, стараясь звучать уверенно.
Станислав, стоявший рядом, кивнул:
Тебе идёт, очень красиво.
Эти слова стали для меня маленькой победой. Я провела вечер достойно: танцевала, улыбалась, разговаривала с гостями, стараясь отгонять мысль о том, что должна всем нравиться, в том числе и свекрови. Я была просто собой.
В какойто момент, сидя рядом со Станиславом и тихо разговаривая с его двоюродной сестрой Аленой, ко мне подошла Людмила Борисовна. На её лице застыла натянутая улыбка, но в глазах блеснуло чтото зловещее.
Любовь, прошептала она так, что рядом сидевшие обернулись, сними серьги.
Я моргнула, уверенная, что слышала неправильно.
Простите? Что?
Серьги, отчеканила она громче. Те, что я тебе подарила на свадьбу. Сними их сейчас же.
Несколько гостей замерли, ктото даже хихикнул, приняв всё за шутку. Но Людмила Борисовна была серьёзна.
Людмила Борисовна, я я не понимаю, начала я, чувствуя, как холодный ток проходит по спине. Почему вы
Просто сними их, перебила она. Это мои серьги. Я передумала их дарить и хочу вернуть.
Станислав, который до этого молча пил вино, резко поставил бокал на стол.
Мам, ты чего? в его голосе прозвучало раздражение. Это уже перебор.
Перебор это когда невестка на юбилей приходит в дорогом платье с открытыми плечами и привлекает к себе внимание, будто это её праздник! вспыхнула она. Я вижу, что ты нарочно решила меня затмить.
Тишина опустилась над столом, музыка гдето вдалеке продолжала играть, но воздух стал густым и липким. Я побледнела, слова застряли в горле.
Мам, прекрати, сказал Станислав, вставая и наклонившись ко мне. Дай я сам.
Он осторожно снял золотые серьги с моих ушей и положил их в ладонь мамы.
Теперь ты довольна? спросил он.
Людмила Борисовна, будто не замечая шокированных гостей, расправила плечи и улыбнулась холодно:
Довольна, произнесла она. Так тебе, Любовь, и надо. Пусть радость в глазах померкнет.
Внутри всё опустело. Я захотела исчезнуть из ресторана, из этой семьи, из этой нелепой сцены. Станислав стоял, провожая мать взглядом непонимания, и сказал:
Мы уходим.
Мы уже шли к выходу, когда ведущий радостно объявил в микрофон:
Сейчас самый трогательный момент вечера! Танец матери и сына!
Гости зааплодировали. Людмила Борисовна, будто забыв недавнее, мгновенно ожила, схватила сына за руку:
Стасик, иди. Не смей позорить меня перед людьми.
Он хотел возразить, но её хватка была железной. Она буквально втащила его в центр зала под музыку. Я осталась у выхода, чувствуя миллионы глаз. Спокойно повернувшись, я вышла.
Холодный вечерний воздух прозвал меня с улицы, даже пальто не согревало. Я сразу позвонила в такси, чтобы добраться домой. Машина мягко мчалась по ночному городу, огни витрин мелькали, светофоры бросали красные пятна. Я смотрела в окно, не моргая, будто не могла поверить, что взрослый, уважаемый человек мог так поступить снять с меня серьги при всех, в собственный юбилей.
Телефон в сумочке завибрировал: это был Станислав. Я посмотрела, но не подняла трубку. Позвонок повторился, я отклонила, прижала сумку к себе и прошептала:
Дай мне хотя бы прийти в себя
Станислав, стоя у ресторана, глядел на убывающие фары и злился на себя. Он понял, что упустил шанс уйти с женой, а не плясать под дудку мамы.
Дурак, пробормотал он, открывая приложение такси.
Он несколько раз звонил мне, но я отвечала лишь коротко:
Я дома. Не переживай, всё в порядке. Хочу побыть одна.
Нет, твёрдо сказал он. Я еду. Не закрывай дверь.
По пути он зашёл в круглосуточный цветочный магазин. Продавщица, увидев его взъерошенный вид, просто протянула пышный букет красных роз.
Кажется, ктото сильно провинился, улыбнулась она.
Он кивнул.
В квартире в прихожей было тихо, из гостиной доносился мягкий свет торшера. Я сидела на диване в махровом халате, телефон в руках. Увидев мужа, подняла глаза спокойные, чуть грустные.
Я не хотела никого затмевать, сказала я сразу. Просто хотела выглядеть красиво; это же праздник, мне всего двадцать шесть.
Он вручил букет и сел рядом.
Конечно, нет. Ты выглядела прекрасно. Мама просто перебрала. Я в шоке. Обычно она держится, но сегодня перегорела.
Мне так стыдно за неё, Крис, сказал он, пытаясь найти слова.
Я кивнула.
Я тоже не знаю, тихо ответила. Наверное, она меня не любит, потому что я молодая и красивая.
Он вздохнул, осторожно взял меня за руку.
Послушай я всё улажу. Обещаю. Больше так не будет.
Хорошо бы, сказала я, сегодня я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни.
Он заметил мои небольшие золотые серьги с камушками, которые я носила.
Ты их надела? удивился он, улыбаясь.
Да. Надо было не менять их на те, что подарила мама. Тогда, может, всё было бы иначе.
Он обнял меня и тихо сказал:
Ты мой самый лучший подарок.
После юбилея Людмила Борисовна долго не успокоилась. Она сняла вечернее платье, повесила его на плечики, прошлась в спальню, где на комоде лежали те же серьги маленькие, но дорогие, с бриллиантами, блеск которых теперь раздражал её сильнее, чем когдалибо.
Вот ведь, пробормотала она, подхватив их пальцами, надела и сверкала, будто актриса на моём юбилее.
Она открыла шкаф, достала их и бросила в ящик за старой коробкой.
Из ванной вышел её муж, Степан Леонидович, в домашнем халате и очках, с усталым выражением.
Люда, ты всё ещё не успокаиваешься? Уже ночь, праздник прошёл. Все разошлись довольные, кроме тебя.
Она резко отвернулась.
А ты не видел, в каком виде пришла невестка? В платье, как с обложки! Локоны, макияж! Я видела, как на неё смотрели мужчины, даже коллеги! А я стою как фон!
Степан вздохнул.
Пусть будет. Они молодые! Ты всё равно самая красивая. Кристина ничего плохого не сделала, просто пришла в платье.
Просто пришла? фыркнула Людмила. Да она всё продумала! Эти серьги, улыбка, глаза знала, что будет лучше меня!
Люда! строго сказал муж, хватит искать врагов там, где их нет. Девушка хорошая, добрая, любит нашего сына. Ты видела, как он на неё смотрит?
Любит! передразнила она. Её только и ждут, когда оттяпает у него деньги. Я, кстати, мать, и хочу, чтобы сын не пропал с такой
С какой такой? спросил Степан, поднимая брови. С красивой и самостоятельной? Может, ты просто ревнуёшь?
Людмила замерла, сжала губы.
Что за глупости?! холодно сказала она и отвернулась. Я больше не хочу её видеть. Ни на праздниках, ни за нашим столом. Больше никогда не позову.
Прошло несколько недель. Зима укутала Москву снегом, витрины засверкали гирляндами, приближался Новый год. Людмила Борисовна традиционно начала готовить семейный ужин, звоня всем и приглашая.
Сынок, как насчёт Нового года? У нас будет утка с яблоками, салаты, шампанское, бодро начала она.
Отлично, мама. Мы с Любовью будем рады, ответил Станислав.
Стасик, я жду только тебя, без неё. Не портите настроение, сказала она, голосом тише, но твёрже.
Он замолчал, не веря услышанному.
Мам, ты серьёзно?
Абсолютно. Я не хочу встретить Новый год только с теми, кто мне близок.
Мам, но так не делается. Любовь моя жена
Хватит, Станислав! отрезала Людмила. Если хочешь прийти приходи один.
Он бросил трубку, долго сидел, сжимая телефон. Я подошла и спросила:
Что случилось?
Мама пригласила на Новый год лишь меня, без тебя, сказал он.
Я улыбнулась горько.
Ну, я и не планировала идти.
Он кивнул, но в глазах всё равно было обида.
Через две недели я сделала тест, увидела две полоски, заплакала от радости и страха одновременно. Станислав обнял меня, шепнул:
Крис это лучшее, что могло с нами случиться.
Через несколько дней мама снова позвонила:
Ты подумал о Новом годе?
Подумал, ответил Станислав твёрдо. Мы останемся дома. Любовь беременна, нужен отдых.
Тишина повисла в трубке, а потом Людмила с какимто ухмыльком сказала:
Беременная, значит? Пусть сидит дома, ей нельзяВ конце концов я нашла мир в себе, приняв, что счастье начинается с собственного согласия, а не с одобрения чужих ожиданий.
