Я часто вспоминаю те дни, когда наш дом наполнялся паром от борща, а в воздухе пахло сладостью, которую моя матьмолодая, Лена, добавляла в свёклу, чтобы карамелизовать её. Так борщ становился яркорубиновым, а вкус мягче. У тебя же он получался слишком уксусным, будто щиплет скулы.
Сергей отодвинул тарелку, скривил лицо и потянулся за хлебом. Ольга стояла у плиты с половником, пока пар поднимался к потолку, оседая каплями на недавно купленном в кредит мебельном гарнитуре. Внутри неё чтото щёлкнуло без звука, словно ослабившая струна. Это случалось уже не в первый раз, и тем более не в первый раз за этот месяц.
Сергей, голос Ольги прозвучал ровно, хотя пальцы, сжимающие пластмассовый ручку, побелели, мы уже двадцать лет в браке. Ты ел этот борщ всё это время, и раньше он тебе нравился. Ты даже просил добавки.
Он пожал плечами, отломил кусок горбуши, не отрывая глаз от смартфона, где перелистывались новости и смешные ролики.
Вкусы меняются, Ольга, отвечал он. Человек растёт, учится видеть нюансы. Я лишь привожу пример, конструктивную критику, чтобы ты могла расти над собой. Кстати, Зоя, моя старшая подруга из института, когдато заканчивала кулинарные курсы. Её котлеты получались воздушными, потому что хлеб она вымачивала в молоке, а не в воде, как многие.
Ольга опустила половник в кастрюлю, аппетит исчез, а имя «Зоя» всё чаще звучало в их трёхкомнатной квартире, громче, чем работающий телевизор. Зоя была первой любовью Сергея, их отношения закончились за год до встречи с Ольгой. Двадцать лет спустя Сергей нашёл её профиль в соцсетях, и началось.
Сначала они лишь делились воспоминаниями: «Смотри, Зоя на Бали, а мы всё в дачном доме». Потом пошли сравнения, сначала юморные, потом всё более ядовитые.
Ольга молча села напротив мужа, наблюдая за его редеющими волосами, вторым подбородком и пятном соуса на футболке. Где тот молодой человек, которого она полюбила? Он растворился в буднях, в претензиях и в этом внезапном, необъяснимом поклонении прошлому.
Ты общаешься с ней? спросила Ольга, стараясь звучать безразлично.
Сергей, оторвавшись от телефона, бросил короткий взгляд.
Пишемся время от времени, дружественно. Она выглядит отлично, занимается йогой, пилатесом, правильным питанием. Говорит, что женщина должна вдохновлять мужчину своим видом, а не ходить в халате.
Ольга опустила глаза на свой аккуратный домашний костюм. Она была главным бухгалтером крупной строительной фирмы, держала на себе всю домашнюю нагрузку, уроки сына, который сейчас в летнем лагере, и дачу тёщи. Время на пилатес у неё не находилось.
Я рада за неё, тихо произнесла она. Ешь, пока остынет.
Ужин прошёл в гнетущем молчании, Сергей досаливал блюдо, будто делая себе одолжение, а Ольга механически глотала хлеб, не ощущая вкуса. Мысли крутятся: почему сейчас? Когда дети почти выросли, ипотека выплачена, можно просто жить, а он превращает всё в соревнование с призраком?
Следующие дни прошли в тумане. Сергей, словно сорванный с цепи, бросал претензии, подкрепляя их «экспертным мнением» из прошлого.
Утром, собираясь на работу, он устроил скандал изза воротничка.
Оля! Что это такое? кричал он, размахивая голубой сорочкой. Я просил крахмалить воротник! Он висит, как тряпка!
Ольга, пытаясь накраситься в прихожей, устало закрыла глаза.
Я использовала спрей, Сергей. Он держит форму.
Плохо держит! возразил он, выходя в коридор. Зоя стирала рубашки вручную, чтобы ткань не портилась, и крахмалила их постарому. У меня воротники такие, что можно порезаться! А ты всё упрощаешь.
У Зои тогда, двадцать лет назад, не было годового отчёта и двух аудиторских проверок, не выдержала Ольга. И стиральных машинавтоматов тоже не было.
Женщина должна уметь создавать уют, отмахнулся Сергей. Пыль на шкафу, я вчера пальцем прошёл. Зоя бы такого не допускала. Она была страшной чистюлей.
Ольга посмотрела на мужа долгим, изучающим взглядом. Вдруг её охватил горькосаркастический смех.
Сергей, ты не помнишь, почему вы расстались? спросила она, застёгивая сумку.
Он замялся, поправляя галстук.
Молодые были, глупые. Характерами не сошлись. Она требовательна, ярка. Я тогда не тянул. Сейчас я другой, я знаю, чего хочу.
Понятно, кивнула Ольга. Ты стал «идеалом», а я просто удобный вариант, пока ты дозревал до уровня Зои?
Не передергивай! возмущённо фыркнул он. Я хочу, чтобы ты брала пример с лучших.
Он вышел, хлопнув дверью, не попрощавшись. Ольга осталась в тишине прихожей, отражённая в зеркале как женщина с грустными глазами. «Брать пример с лучших» эхом отозвалось в её голове.
В тот же вечер пришла свекровь, Тамара Петровна, массивная, громкая, уверенная, что её сыну досталась не жена, а наказание небесное. Она вошла в кухню, осмотрела стол и сморщила нос.
Опять магазинные пельмени? Олюшка, нельзя так мужика кормить.
Это домашние, Тамара Петровна, отвечала Ольга, наливая чай. Я в выходные лепила триста штук.
Да? свекровь попробовала тесто. Помню, у Серёжи была подруга Зоя у неё пельмени были как жемчужины, светились на свету. Жаль, Серёжа упустил такое сокровище.
Сергей, сидевший рядом, улыбнулся, чувствуя поддержку матери.
Вот и я ей говорю, мам, сказал он. Зоя сейчас одна, разведена с бизнесменом, ей скучно.
Одна? воскликнула Тамара Петровна. Может, встретитесь, поболтаете? Старые друзья всё ещё важны.
Ольга поставила чайник на подставку, звук удара пластика прозвучал как выстрел. Она перевела взгляд между мужем и свекровью, которые, казалось, обсуждали Зою, будто её даже не существовало.
Знаете, резко произнесла Ольга, перебивая их, это отличная идея.
В кухне повисла тишина. Сергей и мать, удивлённо уставившись, ждали продолжения.
Что именно? осторожно спросил муж.
Встретиться, поболтать, ответила Ольга, улыбка её была холодной. Ты же страдаешь: борщ кислый, рубашки не держат форму, пыль на шкафу Зачем продолжать эти мучения?
Сергей нахмурился, будто чувствуя подвох.
Оля, хватит играть в дурачка. Я просто
Нет, ты сказал правильно, прервала её Ольга, сев за стол и скрестив руки. Ты вырос, стал «уровня Зои». А я я осталась на своём уровне, обычная бухгалтерша, которая иногда покупает полуфабрикаты, не умеет крахмалить воротники. Мы стали несовместимы: ты гурман, я простая.
Тамара Петровна открыла рот, но Ольга жестко посмотрела на неё, и мать замолчала.
Я предлагаю тебе не просто встретиться, а попытаться вернуть своё счастье. Раз она свободна, почему бы нет?
Сергей нервно рассмеялся.
Ты меня выгоняешь? Изза рубашки?
Не выгоняю, а отпускаю к мечте, сказала Ольга, подошла к окну, где зажигались фонари. Поезжай к ней, поживи, вспомни молодость. Может, у вас действительно любовь всей жизни, а я только стою на месте.
С ума сошла! воскликнул он, но в голосе Ольги слышалась нотка интереса. У нас семья, сын!
Сын в лагере. А семья семья когда людей бережут, а не сравнивают каждый день с призраками прошлого. Я устала соревноваться с Зоей, которой здесь нет. Я всегда проигрываю, потому что она в твоей голове идеальна, а я реальна. У меня болит голова, я старею. А она вечно молода в белом пальто.
Муж молчал. Тамара Петровна тоже замолчала, переведя взгляд с сына на невестку.
Значит, ты меня не ценишь, если готов так легко отдать, сказал Сергей, обида проскользнула в его голос.
Я ценю себя, отрезала Ольга. Давай так: сегодня пятница, собирай вещи, уезжай на уикэнд к Зое, либо в гостиницу, а в воскресенье возвращайся, и решим, что дальше.
Сергей вскинулся, бросая вещи в чемодан, громко комментируя, что «некоторые жёны» не понимают счастья, а он наконец почувствует себя вождём. Тамара Петровна подлила масла в огонь: «Пусть подумает, сынок, придёт к нам ещё раз!».
Ольга наблюдала за этим фарсом с удивительным спокойствием, помогла мужу найти одеколон, положила чистые носки и даже погладила рубашку.
Всё, сказал он, стоя в дверях с чемоданом, я ухожу! Не жди звонков!
Удачи, произнесла Ольга, закрывая за ним дверь. Щёлк замка прозвучал как последний аккорд. Тишина опустилась в квартире. Тамара Петровна, поняв, что зрителей больше нет, поспешила домой, буркнув про «гордыню, что к добру не приведёт».
Ольга не заплакала. Она вылила остывший чай, достала из холодильника бутылку хорошего вина, налив себе бокал, а потом заказала пиццу с пепперони и двойным сыром. Никакого борща, никаких котлет.
Выходные прошли странно. Сначала пустота казалась чужой, потом она устроила генеральную уборку не для мужа, а чтобы избавиться от накопившегося раздражения. Вымывала полы, стирала шторы, выбросила старую чашку Сергея, которая его бесконечно раздражала, но которую он жалел.
К вечеру субботы она поняла, что ей хорошо. Спокойно. Никто не оценивает каждый её шаг, никого нет, кто сравнивает.
В воскресенье она пошла в парк, купила мороженое, затем в ТЦ примерила платье, которое месяц назад хотела, но боялась потратить деньги. Купила, надела и шла домой пешком, ловя взгляды прохожих.
В восемь вечера раздался стук в дверь. Ольга сидела в кресле с книгой, сердце бешено билось, но она не встала. Дверь открылась, и в прихожей стоял Сергей. Вид у него был помятый, рубашка несвежая, под глазами круги, в руках тяжёлый чемодан. Он бросил ботинки в угол, поднял глаза на жену. В них не было торжества, лишь усталость и детская обида.
Как идеальные котлеты? спросила Ольга, пытаясь улыбнуться.
Котлеты? отмахнулся он. Забыл уже, о чём речь.
Он пошёл к крану, налил себе воды и выпил. Ольга присела рядом, прислонившись к дверному косяку.
Рассказывай, потребовала она. Ты ведь был в раю, почему вернулся в мой ад?
Не было рая, пробормотал он. Зоя изменилась. Теперь она живёт с тремя кошками, одержима эзотерикой, заставляет меня медитировать, пить смузи из сельдерея. Я говорил: «Давай пожарим мясо», а она лишь «Твои энергии низки». На диване меня обнимала кошка, а утром она пела мантры в пять утра. Я не выдержал, сказал, что нужен возврат на работу, и убежал.
Ольга слушала, чувствуя, как её внутренняя пружина отпускает. Идеальный образ рухнул, но вместе с ним пришло и чувство отвращения.
А знаешь, что самое обидное? продолжал он, уже смело заглядывая в холодильник. Она всё время говорила только о себе, о своих практиках, о бывших, но не спросила, как я живу. Я даже попросил борщ, а она лишь «Не ешь, это кислый».
Он повернулся к ней с надеждой в глазах.
Есть борщ? спросил он.
Есть, ответила Ольга, указывая на холодильник. Разогрей сам.
А ты? Не останешься со мной?
Нет, Серёж, поправила она, надев новое платье. Я ухожу.
Он замер, открыв дверь холодильника.
Куда? Ночь уже
В кино с подругой, потом, может, погуляем, отмела она. А я проверю свои чувства к тебе, как ты проверял их к Зое.
Но борщ
Ешь борщ, Сергей, и будь благодарен, что он есть. Сахар добавляй сам, если нужно.
Ольга вышла из квартиры, оставив мужа наедине с холодным борщом и разбитыми иллюзиями. Спускаясь по лестнице, она ощущала лёгкость, не зная, простит ли он её окончательно, но точно знала: больше никогда не позволит сравнивать себя с кемто другим. Это знание согревало лучше любого борща.
На улице вечерний холод обнял её, и она, вдохнув полной грудью, позвонила в такси. Жизнь, как оказалось, полна красок, даже если тебе за сорок и ты не умеешь крахмалить воротники.
