Мне было десять лет, когда мама, Елена Ивановна, объявила, что вступит во второй брак. Я ненавидела её за это, ненавидела того незнакомца, который улыбался слишком широко и говорил тихо. Мой настоящий отец ушёл, когда мне было шесть, но я всё ещё держала в сердце надежду, что он вернётся. И вот, как будто из ниоткуда, в гостиной появился Пётр Сергеевич, будто бы принадлежащий к чемуто, что ему не принадлежало.
Я не разговаривала с ним месяцами, игнорировала, отводила спиной. Мама умоляла дать ему шанс, но я была непреклонна: он не мой отец и никогда им не будет! Его звали Пётр. Со временем, тем временем, который умеет переворачивать любую уверенность, я поняла, что ошибалась в конце концов Пётр стал для меня больше, чем просто попечителем.
В первые годы я делала всё, чтобы оттолкнуть его. Он говорил, я молчала, предлагал подарки, я отказывалась, приглашал меня на прогулки, я отвергала. Мама плакала, говорила, что я рушу её счастье, но меня волновал лишь образ отца, который ушёл и не вернётся.
Перелом пришёл, когда мне исполнилось тринадцать. Первая любовь одноклассник, свидание в кинотеатре «Октябрь». Мама сказала: «Идти можешь только с взрослым». Как неудобно! Я позвонила настоящему отцу, Андрею Петровичу, умоляя его прийти. Он обещал, но спустя час так и не появился.
Тогда у входа в кино остановилась машина, из неё вышел Пётр: «Твоя мама звонила. Сказала, что ты здесь. Пойдём домой». По дороге он не произнёс ни слова, пока не заглушил двигатель, обернулся и спокойно сказал: «Я не твой отец. Не стану им, если ты не захочешь, но я рядом. Если понадобится поговорить я буду, не потому что должен, а потому что хочу». Эти слова пронзили меня.
Впервые я понастоящему посмотрела на него и увидела не навязчивого чужака, а человека, пришедшего на место того, кого я ждала. С того дня всё изменилось: начали говорить, сначала немного, потом всё чаще. Он ни разу не просил назвать его «папой», не пытался занять чужое место, просто был рядом.
Когда мне было пятнадцать, после тяжёлой ссоры с мамой, я сбежала из дома. Пётр пошёл за мной молча, пока мы не дошли до скамейки. Я спросила: «Разве ты не должен быть с мамой?» Он ответил: «Я на твоей и её стороне. Вы обе важны для меня». Мы говорили час, он не читал мне лекций, а слушал. Затем сказал: «Быть отцом не про кровь, а про присутствие в хорошие и плохие дни, даже когда хочется исчезнуть».
Мой биологический отец звонил раз в полгода, обещал, но часто забывал о дне рождения, имел другую семью. Пётр же приходил на каждое школьное представление, помогал с домашними, учил водить машину, сидел рядом, когда у меня была температура.
В восемнадцать, в день выпуска, Пётр был рядом. Он сказал: «Может, стоит позвонить отцу». Я ответила: «Тебя здесь, а он, как всегда, нет». Когда я вышла замуж, оба мужчины присутствовали, но именно Пётр помог мне дойти до алтаря. Его глаза были влажными: «Не думал, что ты попросишь меня сделать это». Я улыбнулась: «Ты заслужил это! Ты был отцом, даже когда я его не видела». После церемонии подошёл биологический отец и крикнул: «Почему я не вывел тебя? Я твой отец!» Я посмотрела на него спокойно и сказала: «Отец тот, кто остаётся. Пётр остался, а ты нет». Я не жалела ни о чём.
Сегодня я понимаю то, чего не могла понять в детстве: семья это не кровь, а выбор. Пётр выбирает меня каждый день, а я выбираю его. Не как второй отец, а как настоящий отец. И в этом открылась самая главная истина: настоящая родственная связь крепче любой генетической нити, если её поддерживает любовь и преданность.
