Новая жена отца вынесла из квартиры все мамины вещи, пока я была на работе.
Злата, ты меня вообще слушаешь? крикнула коллега, поднимая брови. Я же спрашивала, когда сдашь отчёт!
Что? Ой, простите, Ирина. К пятнице всё будет готово, запнулась я.
К пятнице? Ирина покачала головой, будто я опять втискиваю пальцы в розетку. Ты в последнее время почти не на месте. Снова изза этой Агнии?
Я сжала кулаки под столом. Одно лишь упоминание имени новой жены отца вызывало комок в горле.
Не хочу об этом говорить, пробормотала я.
А зря, Ирина притянула стул ближе. Нужно с папой серьёзно поговорить. Он уже совсем без головы. Женился на этой на ней уже через полгода после похорон мамы!
Восемь месяцев, поправила я машинально. Папа взрослый человек, сам знает, что делает.
Вот именно, что не знает! Мужики в его возрасте особенно уязвимы. А эта Агния молодая, наверняка на нашу квартиру уже глаз положила.
Я хотела возразить, но в душе понимала, что Ирина права. Агния была моложе отца на восемнадцать лет. Они познакомились в поликлинике, где она работала медсестрой, а папа тогда ещё возил маму на процедуры.
Мне пора, я быстро собрала бумаги в сумку. Мы же договаривались, что сегодня уйду пораньше.
Иди, иди, только позвони, если чтонибудь понадобится.
Я кивнула и вышла из офиса. На улице мелко моросил октябрьский дождь. Подняла воротник куртки и пошла к остановке. До дома двадцать минут в общественном транспорте и ещё пять пешком. Раньше я жила с родителями в двухкомнатной квартире на третьем этаже старой девятиэтажки. После маминой смерти хотел съехать, но зарплата в пару тысяч рублей в месяц не позволяла снимать чтонибудь приличное цены в новостройках такие, что и месяц не протянешь. Папа тогда убедил меня остаться.
Златочка, не бросай меня одного, говорил он, почти рыдая. Без мамы я, как без рук. Хочется, чтобы ты была рядом.
И я осталась. Готовила, убирала, стирала, пыталась заполнить пустоту, которую оставила мама. А потом появилась Агния. Сначала папа лишь упоминал какуюто приятную медсестру, потом стал задерживаться на прогулках, а через полгода объявил, что женится.
Понимаешь, доченька, я не могу один. Мне нужна женщина рядом. Твоя мама бы поняла, сказал он.
Я не стала скандалить, просто тихо вышла из комнаты и заперлась в своей. Плакала до утра в подушку.
Свадьбу отпраздновали скромно, а точнее совсем не отмечали. Мы даже меня не позвали. Я узнала обо всём, когда папа привёл Агнию домой, и в её паспорте уже была печать «женат».
Знакомься, это теперь моя жена, сказал он, показывая на высокую блондинку в яркой помаде и длинными ногтями. На вид ей можно было бы дать лет тридцать пять, хотя папа говорил, что ей сорок два.
Привет, Златочка, протянула она руку. Надеюсь, подружимся.
Я пожала холодные пальцы и прошлась на кухню, где в углу на полке стояла мамина любимая чашка с розочками. Взяла её, налила воды, руки дрожали.
Сначала Агния вела себя осторожно, улыбалась, интересовалась, как у меня дела, предлагала помощь. Я держалась отстранённо, отвечала односложно, не могла простить отцу эту поспешность. Мама умерла совсем недавно, а он уже привёл другую.
Постепенно Агния обживалась: переставила мебель в спальне, сменила шторы в зале, купила новый сервиз и убрала мамин набор в шкаф.
Твоя мама, конечно, была со вкусом, говорила она, но это уже старье. Надо обновить интерьер.
Я молчала. Что сказать? Квартира была отцовской, формально я здесь никого не была.
Через месяц начались намёки.
Злата, ты уже взрослая девочка, тебе уже тридцать три, пора устраивать свою жизнь. А жить с родителями ну, ты понимаешь.
Это мой дом, отрезала я.
Дом твоего отца, мягко поправила Агния. И теперь мой тоже.
Папа в эти разговоры не вмешивался, будто оглох и ослеп. Он всё время обнимал Агнию за талию, называл её ласковыми именами. Я не узнавала его. Где был тот серьёзный, сдержанный человек, который тридцать лет прожил с мамой в любви и согласии?
Выходя из автобуса, я ускорила шаг. Хотелось скорее добраться домой, снять мокрую обувь, выпить горячего чая. Может, папы не будет он обещал заехать к другу. Тогда можно было бы спокойно посидеть на кухне и вспомнить маму.
Я думала о ней каждый день: как мама пекла пироги с капустой, как читала вслух вечерами, как гладила меня по голове и говорила, что всё будет хорошо. Даже когда болела, когда врачи уже ничего не обещали, она улыбалась.
Не грусти, девчонка, шептала она в памяти. Я всегда с тобой.
Я достала ключи, открыла дверь. В квартире было тихо. Сняла промокшие туфли, повесила куртку и прошла в свою комнату.
Но на пороге меня встретила пустота. Комната выглядела иначе. Кровать, шкаф, стол у окна всё на месте, но где же мамина шкатулка, которую она ставила на тумбочку? Где вышитая салфетка? Где фотографии в рамках?
Я бросилась к шкафу, открыла дверцы. На верхней полке раньше лежала мамина голубая шаль, подаренная отцом. Её уже нет.
Нет, нет, нет заскрежетали в голове мысли.
Перебирая вещи, я поняла, что всё исчезло: халат, книги, альбом с фотографиями.
Я вбежала в коридор, ворвалась в родительскую спальню там тоже всё убрано: духи, расчески, косметичка. Ничего не осталось.
Что здесь происходит? прошептала я.
Дверь в квартиру отворилась, послышались голоса.
наконец-то избавились от этого хлама, говорила Агния. Я не понимаю, зачем хранить вещи покойников. Это нездоровая привязанность.
Ты права, милая, ответил папа. Нужно двигаться дальше.
Я вышла в коридор, увидела их у вешалки, снимающих верхнюю одежду. Увидев меня, Агния улыбнулась.
А, Златочка, ты уже дома. Мы тут порядок навели, пока тебя не было.
Где мамины вещи? голос прозвучал глухо.
Какие вещи, дорогая?
Всё! Шкатулка, фотографии, книги, одежда! Где всё?!
Агния вздохнула, будто речь шла о мелочах.
Я вынесла их. Отдала в церковь, коечто выбросила. Злата, мама умерла больше года назад. Пора отпускать.
Ты ты что сделала?! я почувствовала, как земля уходит изпод ног.
Папа стоял рядом и молчал.
Папа, ты слышал, что она сказала? Она выбросила мамины вещи!
Злата, не кричи, наконец сказал папа. Агния права. Нельзя жить прошлым. Это нездоровая привязанность.
Нездоровая привязанность? я не верила ушам. Это память о маме! Это всё, что у меня осталось!
У тебя остались воспоминания, мягко сказала Агния. Разве их недостаточно?
Недостаточно, твёрдо ответила я. Мне недостаточно.
Верни всё обратно. Немедленно.
Боюсь, это невозможно. Контейнер уже вывезли.
Какой контейнер?
Мусорный, пожала плечами Агния. Там был хлам: старые платья, пожелтевшие бумаги. Я оставила только несколько фотографий, они в шкафу.
Я подошла ближе, Агния отступила.
Ты не имела права, тихо произнесла я.
Я здесь хозяйка. И у меня полное право решать, что оставлять, а что выбрасывать.
Ты не хозяйка! Ты чужая! крик проскочил в голосе.
Злата! папа впервые повысил голос. Немедленно извинись. Агния моя жена, и ты обязана её уважать.
Уважать? Ту, которая выбросила всё, что напоминает о маме?
Твоя мама умерла, сказал папа жёстко. Пора принять.
Как ты можешь так говорить? Вы прожили вместе столько лет! Она родила мне тебя! Она
Хватит, папа махнул рукой. Я устал от этого. Устал от твоих намёков, от молчания, от того, как ты смотришь на Агнию. Я имею право быть счастливым.
За счёт памяти о маме?
Память здесь ни при чём. Я люблю Агнию. Я хочу жить с ней. И если тебя это не устраивает
Он не договорил, но я всё поняла.
Хорошо, сказала я. Я съеду.
Злата, подожди, вмешалась Агния. Никто тебя не выгоняет. Просто давай установим правила. Это наш дом, дом твоего отца и мой. Ты можешь здесь жить, но должна уважать наши границы.
Какие границы? спросила я, устало.
Не лезть в нашу спальню, не трогать мои вещи, не устраивать музей памяти мамы.
Я посмотрела на папу, он избегал моего взгляда.
Ладно, сказала я. Как скажешь.
Я вернулась в свою комнату, закрыла дверь, села на кровать и обхватила голову руками. Слёзы не шли вместо них была ледяная, всепоглощающая пустота.
Мамины вещи. Всё, что осталось, запах, прикосновение. Шкатулка, из которой я каждый вечер доставала кольца и брошки. Альбом с поездками на дачу, праздниками, прогулками в парке. Всё выброшено, как мусор.
Я встала, подошла к окну. На улице стемнело, редкие прохожие спешили под зонтами. Гдето в мусорном контейнере, перемешанном с отбросами, лежат мамины вещи.
В дверь постучали.
Злата, можно? голос папы.
Я не ответила. Дверь приоткрылась, он вошёл.
Доченька, давай поговорим.
О чём? спросила я, не оборачиваясь.
Ты же понимаешь, Агния хотела всё уладить. Она просто хочет обустроить наш дом, сделать его уютнее.
Выбросив всё, что напоминает о маме?
Он вздохнул.
Златочка, я знаю, тебе тяжело. Мне тоже было тяжело. Наташа была моей женой, мамой моего ребёнка. Я любил её всем сердцем. Но она умерла, и я не могу жить в постоянной трауре.
Я понимаю, пап.
Агния хороший человек, просто она не подумала, как важны для тебя эти вещи. Она обещает больше так не делать.
Я кивнула. Смысл спорить исчез.
Я не прошу тебя любить её, продолжил он, просто дай шанс. Мы могли бы жить нормально, все вместе.
Хорошо, тихо сказала я. Я попробую.
Отец облегчённо выдохнул и налил чай. Мы сидели молча, каждый думал о своём. Потом он встал, принёс небольшую коробку.
Это я спас, сказал он. Когда Агния уже собиралась всё выносить, я спрятал, чтобы отдать тебе.
Я открыла коробку. Там лежали мамины янтарные бусы, её любимая брошьбабочка, записная книжка и несколько писем.
Пап зашептала я.
Я тоже помню твою маму, тихо сказал он. И храню память о ней посвоему.
Я прижала коробку к груди, и слёзы, сдерживаемые всё это время, наконец выплеснулись. Пап обнял меня, и мы сидели так, пока чайник не остывал.
Поздно вечером Агния вошла в мою комнату.
Можно? спросила она.
Заходи, ответила я, перебирая вещи из коробки.
Это это твоя мамина брошь? показала она.
Да.
Красивая. Слушай, Злата, я правда не хотела тебя ранить. Просто не подумала. Прости.
Я посмотрела на неё, и в её глазах я увидела искренность.
Ладно, сказала я. Давай забудем.
Спасибо, облегчённо улыбнулась Агния. Я не претендую на роль твоей мамы. У тебя была мама замечательная женщина. Я просто жена твоего отца. Может, со временем станем подругами.
Может быть, ответила я неуверенно.
Агния кивнула и вышла. Я осталась одна с маминой брошью в руках.
Жизнь шла дальше. Острая боль утихала, превратившись в тихую, ноющую печаль. Я ходила на работу, возвращалась домой, старалась не замечать чужого присутствия в квартире. Агния держала дистанцию, пап был счастлив. Всё вроде бы наладилось.
Иногда, по вечерам, я доставала коробку с мамиными вещами и тихо плакала. И тогда казалось, что мама гдето рядом, гладит меня по голове и шепчет, что всё будет хорошо.
Память не умирает. Даже когда вещи исчезают, остаются воспоминания. И любовь.
