Дневник, 12 марта
Мне было десять, когда мать объявила, что снова выйдет замуж. Я ощутила отвращение к этому новому человеку к незнакомцу с слишком широкой улыбкой и тихим голосом. Отец, настоящий, ушёл, когда мне было шесть, но в сердце я всё ещё держала надежду, что он вернётся.
И вот в наш гостинный, который я называла «комнатой отцов», вошёл мужчина, будто бы чужой в собственном доме. Я не разговаривала с ним месяцами, игнорировала его, отвернулась спиной. Мама умоляла дать ему шанс, но я крепко держалась за своё убеждение: он не будет моим отцом. Звали его Алексей Петрович.
С течением лет, когда время, как говорят, «переливает всё», я начала понимать, что ошибалась. Алексей стал для меня больше, чем просто «заместитель». В первые годы я делала всё, чтобы оттолкнуть его: он говорил, я молчала; он дарил подарки, я отказывалась; он приглашал меня на прогулки, я отмахивалась. Мама плакала, считая, что я разрушаю её счастье, но моё сердце всё ещё привязывалось к отцу, который ушёл и не вернулся.
Перелом наступил, когда мне исполнилось тринадцать. Первая влюблённость одноклассник, киносеанс в «Пионер». Мама говорила: «Можно идти, только если с взрослым». Как же неловко! Я позвонила настоящему отцу Виталию, умоляя его прийти. Он пообещал, но час прошёл, а он не появился.
У кинотеатра остановилась машина. Оказался Алексей Петрович: «Твоя мать мне звонила. Пошли домой». На обратном пути он молчал, выключил мотор, потом спокойно сказал: «Я не твой отец, и никогда им не стану, если ты этого не захочешь, но я рядом. Если понадобится поддержка, я буду, не из чувства обязательства, а из желания». Эти слова разрезали меня до глубины.
Впервые я увидела в нём не чужака, а человека, который пришёл, а не ушёл, в отличие от моего биологического отца. С того дня всё изменилось: разговоры начались скромно, потом становились всё длиннее. Он никогда не просил назвать его «папой», не пытался занять чьюто роль, просто был.
В пятнадцать, после тяжёлой ссоры с мамой, я выбежала из дома. Алексей последовал за мной молча, пока мы не сели на скамейку в парке. Я спросила: «Неужели я не должна быть с мамой?» он ответил: «Ты важна и для неё, и для меня». Мы говорили час, он не читал мне лекций, а слушал. Потом сказал: «Быть отцом не кровь, а готовность оставаться рядом в радости и в беде».
Биологический отец звонил раз в полгода, обещал, но часто забывал о моём дне рождения, имел другую семью. Алексей, напротив, появлялся на каждой школьной постановке, помогал с домашними, учил водить машину, сидел со мной, когда была температура.
В восемнадцать, в день выпуска, он был рядом. Сказал: «Может, позвонить отцу?» я ответила: «Твой рядом, а его нет, как всегда». На свадьбе, где присутствовали оба мужчины, именно Алексей провёл меня к алтарю. Его глаза были влажными: «Не думал, что ты попросишь меня об этом». Я ответила: «Ты заслужил это! Ты был отцом, даже когда меня не было рядом». После церемонии подошёл биологический отец: «Почему я не вывел тебя сам? Я твой отец!» я спокойно сказала: «Отец тот, кто остаётся. Алексей остался, а ты ушёл». Я не пожалела ни о чём.
Сегодня я понимаю, чего я не могла понять в детстве: семья не кровь, а выбор. Алексей выбирает меня каждый день, и я выбираю его. Не как «второй отец», а как настоящего отца.
