28 декабря, 2025г.
Сегодня я снова шла по скользкой тропинке в Подмосковье, где сугробы превратились в бетонные стены. Сколько раз я говорю себе, что «не любить своих детей невозможно», а потом чувствую лишь усталость, гнев и бессилие. Когда Володя ещё дышал, а я ждала пятого ребёнка, соседка с шестого этажа, уверенная, что я уже закрыла дверь и не слышу её, бросила в ухо своему мужу:
Ради пособий рожают, а дети всё время оказывается брошенными!
Эти слова заставили меня плакать до икоты. Да, я успевала работать, ухаживая за четырьмя детьми, но мама приезжала, пока могла, потом нанимали няню. Я не считала правильным бросать работу только изза малышей. А когда они вырастут, кем я стану?
Когда Володя ушёл, моя зарплата едва покрывала нужды пятерых детей, но я не трогала пенсионные накопления, хранив их на сберегательных счетах, чтобы потом они могли стартовать в жизни. Быть вдовой с пятью детьми оказалось тяжелей, чем я могла представить.
Снег продолжал валить всю ночь, сузив дорожки до неузнаваемости. Я бы лучше припарковала машину в другом месте, но пришлось тащить Егоря и Лизу, словно хлам, в сад, а потом обратно. Смотрела под ноги, пытаясь не набрать в ботинки колкий снег, и не заметила мужчину, идущего навстречу. Мы столкнулись: он удержался, а я упала в сугробы. Он протянул руку, но в спешке уронил большой красный шарсердце.
Чёртов День всех влюблённых! прокричала я про себя.
Вчера до двенадцати ночи я ковала валенки для средней дочери Зои и помогала Павлику писать доклад о празднике, успевая успокаивать старшую Веру, у которой на лбу всплыл огромный прыщ, и она была уверена, что завтра мальчик, которого она прячет в сердце, подарит ей открытку. В то время младшие украли акриловые маркеры и исписали белый стол в зале, линолеум и друг друга. Воспитательница утром назвала их «папуасами» и посоветовала купить жидкость для снятия лака с ацетоном.
Простите, я вас не заметил, извинился мужчина, поднимаясь из снега.
Во мне вспыхнули два чувства: гнев, что он меня не увидел, и стыд за упущенный шарик, который, вероятно, предназначался возлюбленной. В итоге победил стыд.
Да ладно, виновата сама. Жаль шарик, ответила я.
Он посмотрел в небо.
Ничего. Птицы тоже будут праздновать.
Ваша жена, наверное, расстроится, подмигнул он.
Это для дочери, улыбнулся он. Пойду другой куплю.
Слёзы неожиданно хлынули из моих глаз. Он выглядел смущённым и не знал, как реагировать.
Простите, всхлипнула я. Я не хотела, это случайно.
Ничего У вас чтото случилось? спросил он, будто пытаясь заглушить свою неловкость.
Я редко говорю о своей вдовстве, но этот незнакомец стал для меня последней точкой разрядки.
Вам бы познакомиться с моей женой, сказал он. Она помешалась на третьем ребёнке, а я ей говорю: «Сейчас бы отдохнула». Я не осуждаю многодетность, сама хочу третьего, но сейчас я просто путал слова.
Да ладно, махнула я рукой. Иногда я думаю, что должна любить их безумно, а на деле злюсь и раздражаюсь. Где эта любовь? Не знаю.
Он уверенно ответил:
Она у вас есть, просто снег её занес, как эту тропинку. А помните, что летом растёт здесь?
Что?
Одуванчики.
Я, кажется, поняла, о чём он. Но ощущение пустоты не отступало.
Он провёл меня до машины и пожелал хорошего дня. Сев за руль, поправила макияж и поехала на работу. На сердце тяжело: в памяти всплывают дни, когда в этот праздник я находила под зеркалом открытку или цветы на заднем сиденье. Волея уже четыре года, и такие праздники заставляют меня тосковать. Сегодня ещё совещание, где Серёжа Петрович будет полчаса тянуть свои результаты.
В офисе было оживлённо: хотя традиций празднования не было, я замечала цветы, девушки шептались и хихикали, а мужчины выглядели напряжёнными так всегда, когда женщины пытаются понять, чего от них ждут. Подойдя к кабинету, я почти прошла мимо стола, где лежал букет красных роз. Но кабинет всё равно был мой, и я осторожно подошла, разглядывая цветы, как редкое животное, не зная, чего от них ждать: шипов или мурчания.
На цветы была прикреплена карточка. Я взяла её в руки.
Я бы никогда не решился, но если не сегодня? В твоих глазах я вижу космос, от твоей улыбки зависит моё настроение. Давай поужинаем? Л.
Я попыталась вспомнить, кто из коллег с именем, начинающимся на «Л», мог написать так. На карточке был указан ресторан и время 19:00. Возможные имена: Леонид, Лёша, Лев. Я чутьчуть помышляла о Леониде, с которым была почти влюблена перед пятой беременностью, но тогда всё изменилось: заболел Володя, и он исчез из памяти.
Весь день я раздумывала, стоит ли идти на свидание. Я смотрела на Леонида, Лёшу и Льва, но каждый вёл себя, как обычно. Может, это шутка? Как же придётся сидеть с детьми? Няня роскошный товар, а мама уже шесть лет не выходит из дома. Старшая Вера, наверное, убежит на свидание. Поэтому я решила не идти.
Егор и Лика подарили мне кривой сердечный шар, теперь даже в детских садах учат делать валентинки. Я упаковала их в комбинезоны и потащила к машине по снегу, вспоминая утреннего мужчину с красным шаром. Глаза снова стали мокрыми.
Дети в машине шумели, спорили, какой мультфильм включить, и требовали зайти в магазин за киндерами, раз сегодня праздник. Устав от криков, я купила киндера, спрятав три для старших, и пельмени, потому что сил готовить не было.
Дома меня встретил аромат жареной картошки и вишнёвого компота. Вера заявила, что мальчик позвал подругу на свидание, и теперь у неё нет паренька, а прыщ на лбу стал только больше. В честь этого она решила приготовить ужин. Средние дети убрали в комнатах и оттерли маркеры с белой тумбы. Я растрогалась, обняла их и поняла, что всё же люблю их, не только сейчас, когда они хороши, но и всегда. Откопала в шкафу маленькое чёрное платье, которое не надевала десятки лет, взяла у Веры духи, у Зои блеск для губ.
Мама идёт на свидание! обрадовалась Вера.
Егор заплакал, пришлось его успокоить и пообещать, что я скоро вернусь.
В ресторан я приехала взволнованная: кто бы мог подумать, что меня ждёт незнакомый мужчина? Оказалось, что это Сергей Петрович Ларин, наш руководитель. Он стоял у входа, слегка покраснев, но взгляд не отводил. Я смутилась, но решилa не уходить.
Я боялся, что ты не придёшь, сказал он, и я почувствовала, как будто всё вокруг перевернулось.
Мы прошли к столу у окна, где с потолка свисали искусственные сердечки. Мне показалось, что это Вера должна идти на свидание, а не я. Я думала, как бы быстро уйти, но телефон зазвонил.
Пожар! крикнула в трубку Вера. Павлику захотелось пожарить сырные палочки, масло загорелось
Я замерла, сердце будто готово было выпрыгнуть из груди.
Что случилось? спросил Сергей, пытаясь оставаться спокойным.
Пожар прошептала я.
Он мгновенно среагировал: достал карточку, позвал официантку, вызвал пожарных, спросил наш адрес и одновременно отдал детям указания, как быстро собрать вещи и выйти.
Через пятнадцать минут пожарные уже стояли у нашего подъезда, соседи собирались вокруг плачущих детей, из окна валил дым. Я прижала детей к себе, чувствуя, как в груди растёт решимость: «Больше никогда не буду думать, что их не люблю. Я стану лучшей мамой».
Пожар удалось потушить быстро, пострадала лишь кухня, в остальных комнатах стоял запах гари. Даже кота Веры успели спасти.
Здесь ночевать нельзя, сказал Сергей. Понадобится ремонт. Давай поедем ко мне.
Как? испугалась я.
Он посмотрел прямо в глаза и произнёс:
Как хочешь. Можно просто в гости, а можешь остаться у меня надолго.
Дети с интересом уставились на Сергея, будто впервые заметили его. Егор снова заплакал, Павлик нахмурился, Лика спросила, есть ли у него мультики.
Есть, ответил он. И кот, и собака. Поедем?
Что за собака? спросил Павлик, поднимая брови.
«Прямо как Володя», подумала я с нежностью.
Большой бигль, сказал Сергей, и я поняла, что Павлик наконец получит то, о чём просил весь последний год.
Вера, оценив ситуацию, сказала:
Я пойду соберу вещи. Егор, хватит плакать, собирай машинки.
Я взглянула на дочь с благодарностью; её женственный подмиг стал напоминанием, как быстро она растёт. Павлик уже никогда не увидит того, кем он был.
Ладно, сказала я. Переночуем у тебя, спасибо. Завтра подумаю, что делать дальше.
Мама, смотрите! крикнула средняя дочь Зоя, и я подняла глаза. По небу летел красный шарсердце. Я улыбнулась и прошептала:
Птицы тоже празднуют.
Сергей незаметно взял меня за руку; его ладонь была мягкой и тёплой, будто обещала чтото новое. Я не спешила уходить, а просто держала эту нежность, словно последнюю искру надежды.
