Я прогнала гостей мужа, когда они начали придираться к дому и еде.
Ну, ваш подъезд, конечно, атмосферный, как из фильмов про дикие девяностое. Запах специфический. Кошками пахнет или подвал влажный? Я поднялась на третий этаж, думала, задохнусь. Лифта нет, тяжело со старой привычкой.
Аграфена, морщась маленьким аккуратным носиком, не дожидаясь приглашения, прошла в прихожую, не вытерев ноги о коврик. Григорий, старый друг Олега со службы в Институте, вошёл за ней, топая массивными ботинками, от которых на чистый ламинат сразу побрызгала осенняя грязь.
Ирина стояла в дверях, держа в руках красивое полотенце, и улыбка, приготовленная для гостей, медленно сползала, превращаясь в растерянную гримасу. Она ждала визита с тревогой. Олег постоянно рассказывал ей о Григории: как тот стал успешным, какой у него бизнес, какая молодая и стильная жена. Нужно принять их повысшему, Ира, говорил муж, поправляя галстук перед зеркалом за час до их прихода. Гриша человек серьёзный, привык к уровню. Не позорь меня.
Ирина не желала никого позорить. Два дня она оттирала квартиру до блеска, меняла шторы, потому что старые казались ей устаревшими. А готовка с шести утра она стояла у плиты: запекала буженина по маминому рецепту, готовила рулетики из баклажанов, резала салаты, томила в духовке утку с яблоками и брусничным соусом. Хотелось, чтобы гостям было вкусно и тепло.
Здравствуйте, проходите, пожалуйста, Ирина постаралась звучать приветливо. Вот новые тапочки, я их только что купила.
Аграфена посмотрела на тапочки с помпонами, будто её просят надеть кандалы.
Ой, нет, спасибо. Я в общественной обуви не хожу это негигиенично, грибок не дремлет. Я лучше в носках. Надеюсь, пол у вас чистый? У меня белые кашемировые носочки.
Чисто, тихо ответила Ирина, глядя на грязные следы от ботинок Григория. Олег, проведи гостей в ванную, руки помойте.
Пока гости стирали руки, громко обсуждая тесноту санузла («Гриша, я локтем ударилась о полотенцесушитель, тут же развернуться негде!»), Ирина бросилась на кухню за горячим. Сердце предательски колотилось. Начало было, мягко говоря, нелёгким. Но она надеялась, что хороший стол и гостеприимство сгладят шероховатости. Люди устали в дороге, настроение могло быть плохим, но они поедут, выпьют всё наладится.
Стол стоял в гостиной: белоснежная скатерть, лучший сервиз, хрустальные бокалы, которые достаёт только по большим праздникам. Салфетки, свернутые лебедями, Ирина посмотрела обучающее видео, чтобы сделать красиво.
Григорий, крупный, шумный мужчина в дорогом пиджаке, который почти слипался с животом, плюхнулся на диван.
Олег, старина! Сто лет не виделись! Живёшь скромно, но чисто. Ремонт делали когда? В нулевых? Обои уже не в моде, сейчас лофт, минимализм, бетонные стены. А у тебя тут цветочки. Уютно, побабушкински.
Олег суетливо подвинул стул Аграфене.
Планируем, Гришка, планируем. Сейчас с деньгами туго, ипотеку закрываем. Но район тихий, зелёный.
Зелёный? хмыкнула Аграфена, осмотрев комнату оценивающим взглядом. Вы про тополя, что свет загораживают? У вас в комнате темно, как в склепе. Я бы на вашем месте переехала в новостройку. Мы живём в «Панораме», там окна в пол, потолки три метра, консьерж, охрана. А здесь страшно вечером выходить, наверное? Контингент тут рабочий, простой.
Ирина внесла блюдо с закусками.
Прошу к столу. Всё домашнее. Помидоры маринованные, грибы, сало солим сами. Угощайтесь.
Аграфена взяла вилку двумя пальцами, словно хирургический инструмент, и осторожно проткнула салат «Цезарь», который Ирина делала без готового соуса, взбивая заправку сама на анчоусах и пармезане.
Это что, майонез? спросила она с ужасом.
Нет, это соус на основе желтков, горчицы и масла, пояснила Ирина.
То есть, посути майонез. Жир чистой воды. Гриша, ты это не ешь, у тебя холестерин. Я его не ем. А овощей нарезки вообще нет? Без заправок?
Есть, конечно, быстро поставила Ирина тарелку со свежими овощами.
Ой, помидоры «пластмассовые», тут же огласила Аграфена, даже не попробовав. Из «Пятёрочки», наверное? Мы только с рынка покупаем, у проверенных фермеров, или в «Азбуке вкуса». А эти нитратные. Ира, не обижайтесь, я просто за здоровое питание. Мы с Гришей следим за собой.
Ирина почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение. Она покупала эти помидоры на рынке, выбирала самые лучшие, розовые, мясистые. Они стоили как килограмм мяса.
Это бакинские помидоры, с рынка, сдержанно сказала она.
Да вас обманули, милочка! рассмеялся Григорий, наливая себе водки. На рынке сейчас только перекупщики. Впаривают турецкую дешевку под видом бакинских. Ну, да ладно, под водочку пойдёт. Олег, давай, за встречу! Что ты сидишь, как неродной?
Олег выпил, заметно расслабился и подчинился другу.
Да, Гришка, ты прав, надо разбираться. Ира у меня простая, верит продавцам. Ей, что скажут, то она и берёт.
Ирина посмотрела на мужа. Взгляд был тяжёлый, но Олег предпочёл его не замечать. Ему важнее было угодить успешному другу, чем защитить жену. Слово «простая» пронзило её.
Застолье продолжалось. Григорий ел много и жадно, несмотря на запрет жены изза холестерина. Он сметал буженину, грибы, рыбу, но постоянно комментировал.
Сало жёстковато, Олег. Шкурку плохо опалили. У меня тесть в деревне делает там сало тает во рту. А это магазинный вариант, сразу чувствуется. А рыба пересолена. Ира, ты влюбилась, что ли? Соли не жалеешь.
Рыба слабосоленая, я сама её вчера посолила, тихо сказала Ирина. Может, вам показалось?
Мне не кажется, я гурман! захохотал Григорий, брызгая слюной. Я по ресторанам каждый день хожу, вкус развит. Ты, Ира, не спорь, а учись. Критика полезна. В следующий раз меньше положишь.
Аграфена сидела с пустой тарелкой, демонстративно жуя один листик салата.
У вас тут душно, заявила она внезапно. Нет кондиционера?
Есть, в спальне. Здесь мы редко включаем, окна открываем.
Окна? В этом районе? глаза Аграфены округлились. У вас пыль, выхлопные газы. Дышать нечем. У нас система очистки воздуха, климатконтроль. А вы легкие свои гробите. Неудивительно, что у Олега лицо землистое.
Нормальное у меня лицо! попытался отшутиться Олег, но звучало вяло.
Ирина пошла на кухню за горячим. Ей хотелось плакать. Утка, её гордость, стояла в духовке, румяная, красивая. Но нести её этим людям не хотелось. Хотелось выбросить в мусоропровод, лишь бы не слышать очередных оскорблений. Но воспитание не позволяло. «Гости в доме святое», учила бабушка. Ирина вздохнула, вынула блюдо и понесла в комнату.
О, дичь! воскликнул Григорий, схватив нож. Нука, утка? Смело. Птица капризная.
Ирина поставила блюдо в центр стола. Аромат яблок и специй наполнил комнату. Даже Аграфена понюхала.
Выглядит неплохо, снисходительно заметила она. Но яблоки зачем с кожурой? Весь воск остаётся. Надо было очистить.
Олег начал разделывать утку.
Ириш, ты сегодня превзошла себя, пахнет великолепно! попытался он смягчить обстановку.
Григорий получил ножку. Он долго ковырял её вилкой, разглядывал мясо, будто искал следы преступления. Затем отрезал кусок, пожёвывал, скривился и отложил вилку.
Сухая. Пересушена, мать. Утка должна быть сочной, с кровью немного, а тут подошва. И соус кислый. Брусника? Надо было апельсиновый сделать, классика же. А это деревенщина. Извини, но есть невозможно. Зубы сломаешь.
В комнате повисла тишина. Ирина смотрела на Григория, на его блестящее лицо, на Аграфену, отодвигающую тарелку, и на Олега.
И посуда у вас вдруг сказала Аграфена, проводя пальцем по ободку тарелки. Это скол? Гриша, смотри, маленький скол. Это плохая примета есть из битой посуды, денег не будет. Моветон. Гостям битое, неуважение.
Это винтажный сервиз, ему сорок лет, глухо ответила Ирина. Память о бабушке.
Ну и что? фыркнула Аграфена. Место старого на помойке. Нужно жить настоящим, покупать новое, стильное. Вы всё цепляетесь за пыль. От этого в доме тяжёлый застой. Я прямо чувствую, как меня давит эта бедность.
Григорий рыгнул, не прикрыв рот.
Да ладно тебе, Милка. Живут люди как могут. Не всем богатыми быть. Кто-то на заводе пахает, в хрущёвке живёт. Утка хотя бы собакам отдай, не пропадёт.
Олег нервно хихикнул.
Ну ты скажешь тоже, Гришка. Собакам Нормальная утка.
Это «нормальная» стало последней каплей. Не «вкусная», не «потрясающая», а «нормальная», сказанная извиняющимся тоном.
Ирина встала медленно, спокойно. Внутри ощущала лёгкость, будто сбросила тяжёлый рюкзак. Страх обидеть, желание угодить, волнение исчезли. Оставилась лишь холодная ярость.
Поставьте вилки, сказала она тихо, но так, что Григорий поперхнулся водкой.
Чего? не понял он.
Я сказала: положите приборы на стол. Еда окончена.
Олег поднял глаза, испуганные.
Ира, ты чего? Шутки?
Никаких шуток. Я забираю тарелки.
Ирина подошла к Григорию и решительно выдернула изпод него тарелку с недоеденной уткой. Жирный соус плеснул на скатёр, но ей было всё равно.
Э, полегче! Я ещё не доел! возмутился гость. Ты что творишь?
Вы же сказали, что это подошва. Что есть невозможно. Что это еда для собак. Я не хочу, чтобы вы мучились и ломали зубы. И холестерин у вас, Аграфена права. Не надо это есть.
Она схватила тарелку Аграфены.
А вам, дорогая, здесь слишком душно, темно, пыльно и энергетически тяжело. Помидоры пластиковые, майонез ядовитый, посуда битая. Я не могу позволить вам страдать в моём доме ни секунды больше.
Ира! Прекрати! вскочил Олег, багровея от стыда. Ты что, с ума сошла? Это мои друзья! Ты нас позоришь!
Ирина обратилась к мужу. В её глазах был лед.
Нет, Олег. Это ты меня позоришь. Ты сидишь и слушаешь, как эти люди коверяют наш дом, мою еду, мой труд, меня саму. И ты не просто молчишь, ты поддакиваешь! «Ира простая», «Утка нормальная». Ты позволил им вытереть о меня ноги в моём же доме.
Мы просто шутили! воскликнул Григорий, понимая, что вечер портится. Что, завелась? Критика дружеская, а здесь хамство. Это быдлячество, несмотря на ваш дорогой пиджак и деньги.
Аграфена вскочила, лицо покрыто красными пятнами.
Как вы смеете?! Мы к вам со всей душой, спустились, можно сказать, с небес, пришли в эту дыру, а вы Гришка, уходите! Ноги мои здесь не останутся! Психичка какаято!
Вот именно, Ирина подошла к входной двери и раскрыла её настежь. Вон. Оба. Немедленно.
Олег, ты это так оставишь? рычал Григорий, натягивая ботинки. Твоя баба нас изгнала! Мы с тобой двадцать лет знакомы!
Олег метался между другом и женой, не зная, что делать.
Гришка, подожди Ира, извинись! Скажите, что погорячилась! Друзья, сядем, выпьем
Если они сейчас не уйдут, я вызову полицию, спокойно сказала Ирина, взяв телефон. СкажуИ, наконец, Ирина поняла, что истинное счастье в уважении к себе и умению отстаивать свои границы, а не в чужих одобрениях.
