В дорогом ресторане я узнаю в официантке свою бывшую начальницу.
«Алёна, ты свободна в субботу вечером?» звонком спрашивает моя подруга Аграфена. «Хочу познакомить тебя с одним человеком, деловым ужином в хорошем месте».
Алёна поправляет очки, откладывает бумаги, над которыми работает:
В смысле познакомить? отвечаю я. Я же говорила, что не ищу никого.
Не в том смысле, смеётся Аграфена. Это партнёр по бизнесу, ищет толкового бухгалтера для новой фирмы. Хорошая зарплата, отличные условия. Сразу подумала о тебе.
Я взвешиваю предложение. Текущая работа меня устраивает, но звучит заманчиво.
Какой ресторан? уточняю.
«Император», на Тверской. Слышала?
Тверская одна из самых престижных улиц Москвы, а «Император» считается самым дорогим заведением, где средний чек начинается от пяти тысяч рублей на человека.
Роскошно, говорю. Хорошо, приду. Во сколько?
В семь вечера, надень чтонибудь нарядное, публика будет соответствующей.
Повесив трубку, я подхожу к зеркалу. Отражение показывает женщину пятидесяти двух лет: седые волосы, морщинки вокруг глаз, усталое лицо после тридцати лет работы бухгалтером.
В субботу я долго выбираю наряд, останавливаюсь на тёмносинем платье, купленном на юбилей фирмы. Лёгкий макияж, скромные украшения, и я уже в такси, едущем к ресторану.
«Император» встречает меня мягким светом хрустальных люстр и приглушённой музыкой. У входа стоит швейцар в жилете, церемонно открывает дверь.
Добро пожаловать, произносит он с лёгким поклоном.
Я вхожу и оглядываюсь: мраморные колонны, бархатные кресла, золотые рамы картин. Такие места обычно не для меня, и я чувствую лёгкую неловкость.
Вы по брони? подходит администратор в строгом костюме.
Да, на фамилию Петрова, отвечаю.
Одну минуту, проверяет список. Столик номер семь у окна, провожу вас.
Мы проходим к столу, и я замечаю ухоженных, богато одетых гостей. Аграфена уже сидит за столом с мужчиной средних лет.
Алёна! встаёт подруга. Наконец! Познакомься, это Виктор Семёнович Громов. Виктор Семёнович, а это Алёна Михайловна Соколова, о которой я тебе рассказывала.
Мы обмениваемся приветствиями, садимся. Виктор Семёнович оказывается приятным собеседником: рассказывает о бизнесе, задаёт вопросы о моём опыте. Разговор лёгкий, и я уже представляю себя в новой должности.
Сейчас закажем, а потом продолжим, предлагает он, подзывая официанта.
К столику подходит женщинаофициантка в чёрной форме. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть меню, и замираю.
Передо мной стоит Клавдия Вячеславовна Крылова моя бывшая начальница. Та, кто семь лет назад превратила мою жизнь в ад, придиралась к каждой мелочи, заставляла переделывать отчёты десяток раз, довела меня до нервного срыва, после чего я уволилась и полгода приходила в себя.
Клавдия Вячеславовна тоже меня узнаёт. Я вижу, как её руки трясутся, блюдце с блокнотом дрожит.
Добрый вечер, произносит она, голос дрожит. Что будете заказывать?
Аграфена и Виктор Семёнович ничего не замечают, погружаются в меню. Я же смотрю на свою бывшую мучительницу и не могу поверить глазам. Клавдия Вячеславовна выглядит старше своих лет, её дорогой костюм сменился скромной униформой официантки, уверенность, граничащая с высокомерием, исчезла.
Алёна Михайловна, вы выбрали? спрашивает Виктор Семёнович.
Да, конечно, отвечаю, очнувшись. Возьму салат «Цезарь» и сёмгу на гриле.
Клавдия Вячеславовна записывает заказ, её рука дрожит так, что буквы расплываются.
Чтото ещё? тихо спрашивает она, не поднимая глаз.
Пока всё, отвечает Виктор Семёнович. Принесите воду и вино. он указывает на карту вин.
Клавдия Вячеславовна кивнула и ушла. Я провожу её взглядом, в душе вспыхивает смесь злорадства, жалости, удовлетворения.
Ты бледна, замечает Аграфена. Всё в порядке?
Просто немного устала, отвечаю натянутой улыбкой.
Разговор продолжается, но я уже не слышу собеседников. В голове крутятся воспоминания.
Я вспоминаю свой первый день в той фирме. Клавдия Вячеславовна встретила меня холодно, оценочно осмотрела с головы до ног.
Так, новенькая, тогда сказала она. Здесь нет места для лентяев и бездарей. Работать придётся много, и я не потерплю ошибок. Поняла?
Я кивнула, решив, что она просто строгая. Но вскоре понял, что это был деспотизм. Каждый отчёт, каждое опоздание, каждая запятая повод для выговора, публичного унижения.
Однажды я сдал квартальный отчёт, проверил его несколько раз всё идеально. Клавдия нашла крошечную неточность в цифре, ошибку на пять рублей, которая не влияла на итог.
Что это?! закричала она, швырнув папку. Вы вообще соображаете, что делаете?!
Внутри чтото щёлкнуло. Я встал, спокойно посмотрел на неё и сказал:
Я увольняюсь. Прямо сейчас. Напишите заявление, я уйду сегодня.
Она опешила, не ожидала такого. Я собрал вещи и ушёл. В тот же день у меня случился гипертонический криз, врачи прописали полный покой. Полгода я не работал, лечился, восстанавливался, нашёл новое место в небольшой фирме с добрым руководителем.
Годы прошли, я простил Клавдию не ради неё, а ради себя. И вот теперь судьба снова свела нас.
К столику подошла Клавдия с подносом, разложила бокалы, налила воду, открыла бутылку вина. Руки дрожали, чуть не уронила штопор.
Всё в порядке? спросил учтиво Виктор Семёнович.
Да, простите, пробормотала она. Сейчас всё будет.
Она разлила вино и поспешила уйти. Я проводил её взглядом. Как бывшая начальница, гроза отдела, превратилась в официантку?
Ужин продолжается: салаты, горячее, десерт. Каждый раз Клавдия подходит к столику, избегает взгляда.
Виктор Семёнович между блюдами обсуждает условия работы: зарплата выше, чем у меня сейчас, соцпакет, премии, оплачиваемый отпуск.
Что скажете, Алёна Михайловна? спрашивает он, когда приносят кофе. Готовы попробовать?
Мне нужно подумать, отвечаю. Это серьёзное решение.
Возьмите неделю, кивнул он, протягивая визитку. Звоните, когда решите.
Аграфена улыбается, считает, что я всё приму.
Ужин подходит к концу, Виктор платит. Я замечаю, что счёт превышает десять тысяч рублей. Мы прощаемся, договариваемся созвониться.
Я выхожу из ресторана, прохожу вдоль улицы, затем возвращаюсь к служебному входу, где охранник спрашивает:
Вы забыли шарф?
Обратитесь к администратору, отмахивается он.
Но я уже вхожу, прохожу по коридору и вижу дверь с табличкой «Персонал». Открываю её комната отдыха официантов. На стуле сидит Клавдия, держа платок, тихо плачет.
Клавдия Вячеславовна? зову я.
Она вздрагивает, быстро поднимает голову, стирает слёзы, пытается встать.
Алёна Михайловна я простите
Сядьте, прикрываю дверь и подхожу. Не вставайте.
Она опускается обратно, выглядит ещё более измождённой: красные глаза, сутулые плечи.
Я не хотела, чтобы вы меня видели, шепчет она. Это унизительно.
Что случилось? спрашиваю, садясь рядом. Как вы здесь оказались?
Клавдия молчит, собираясь с мыслями.
После вашего ухода я продолжала работать. Затем началась проверка, выяснилось, что директор фирмы занимался мошенничеством, подписи, печати Я была слишком занята тем, чтобы замечать.
Возбудили уголовное дело, продолжает она. Директор сбежал, меня признали соучастницей, условный срок, запрет на руководящие должности.
Вы не знали? спрашиваю.
Клянусь, не знала! впервые смотрит в глаза. Муж подал на развод, забрал квартиру, машину. Я осталась ни с чем.
Я молчу, внутри смешиваются злорадство и жалость.
Я искала работу, говорит она, голос дрожит. С судимостью никто не берёт, я жила у подруги, потом нашла место здесь, как официантка.
Я протягиваю салфетку.
Почему вы так вели себя? тихо спрашиваю.
Не знаю, признаётся она. Компенсировала свои комплексы, дома муж обращался со мной как с прислугой, а на работе я выпускала злость.
Глупо, соглашаюсь. И жестоко.
Я понимаю, кивает Клавдия. Теперь я на вашем месте, меня унижают. Посетитель сегодня сказал, что я слишком стара для официантки, мне пора на пенсию. Я улыбаюсь, потому что не могу ответить, мне нужна эта работа.
Я вспоминаю себя семь лет назад, стоящую перед этой женщиной, терпевшую унижения из-за необходимости работать. Круг замкнулся.
Вы пришли посмотреть на меня? спрашивает она. Порадоваться, что я получила по заслугам?
Нет, качаю головой. Я пришла поговорить.
Зачем? недоумевает она. Вы же должны меня ненавидеть.
Я давно перестала вас ненавидеть, вздохну. Злость отравляет душу. Я простила вас не ради вас, а ради себя.
Клавдия снова плачет, но уже тихо.
Спасибо, шепчет она. За прощение, за помощь.
Я спрашиваю:
Сколько вам платят здесь?
Двадцать тысяч плюс чаевые, отвечает она. Хватает на съёмную комнату и еду.
Я задумываюсь и предлагаю:
Хотели бы вы вернуться к бухгалтерии? На обычную должность, без руководства?
Хотела бы! оживляется она. Но меня не возьмут.
Возьмут, если я порекомендую, достаю визитку Виктора Семёновича. Он ищет главного бухгалтера, я готова согласиться при условии, что он возьмёт вас.
Клавдия смотрит широко раскрытыми глазами.
Вы хотите помочь мне после всего, что я сделала?
Да, отвечаю просто. Я не хочу мести, я хочу, чтобы люди менялись к лучшему. Вы уже изменились, я вижу это.
Она берёт меня за руку:
Алёна Михайловна, я не знаю, что сказать. Я не заслуживаю вашей доброты.
Заслуживает каждый, кто раскаивается, мягко говорю, отпуская руку. Но условие: если вы снова начнёте когонибудь унижать, я прослежу, чтобы вас уволили. Договорились?
Договорились! клянется она. Я изменюсь!
Я направляюсь к двери.
Завтра позвоню Виктору и всё уточню, говорю, уходя. Дам знать.
Спасибо вам огромное! восклицает она. За прощение, за помощь.
Я оборачиваюсь:
Не благодарите преждевременно. Работать будет тяжело, я буду требовательной, но справедливой. Готовьтесь.
Выходя из комнаты, я ощущаю лёгкость и спокойствие. Сделала правильный выбор не месть, а прощение.
На следующий день я звоню Виктору:
Я принимаю ваше предложение, но хочу взять с собой помощника, опытного бухгалтера с условной судимостью. Если возьмёте её, я начну работать уже со следующей недели.
Вы отвечаете за этого человека? интересуется он.
Да, твёрдо отвечаю.
Тогда договор. Приходите вместе.
Я звоню в ресторан и прошу пригласить Клавдию.
Слушаю, звучит тревожный голос.
Соберите документы, говорю. В понедельник выходим на новую работу.
На том конце слышно всхлипывание.
Спасибо, шепчет она. Не подведу.
В понедельник мы приходим в офис вместе. Виктор приветливо встречает, показывает рабочие места, вводит в курс дел. Клавдия работает тихо, сосредоточенно, не поднимает глаза от бумаг, быстро и качественно исполняет поручения.
Во время обеденного перерыва она подходит ко мне:
Можно спросить, почему вы так поступили? теребит салфетку. Я испортила вам жизнь, а вы меня простили и помогли. Зачем?
Я отпиваю кофе, собираясь с мыслями.
Знаете, я долго злилась, но понялa, что злость разъедает меня. Я отпустила обиду, простила вас, и это дало мне свободу. Когда я увидела вас в ресторане, сначала обрадовалась, подумала, что вы получите по заслугам. Потом увидела ваши слёзы, услышала вашу историю и поняла, что жизнь уже наказала вас сильнее, чем я могла бы. Я не хочу добивать того, кто уже на дне.
Я уходя из офиса, понимаю, что прощение это путь к свободе, а не к возмездию.
