Свекровь требует дубликат ключей от нашей квартиры, но я нахожу способ ей отказать.
А если пожар? А если вы оба отключите телефоны и уедете в свой Сочи, а труба прорвётся? Мы же всех соседей затопим до первого этажа! Ты об этом подумала, эгоистка? Антонина Павловна драматично прижимает пухлую руку к груди, где под синтетической блузкой бьётся её тревожное материнское сердце.
Любовь стоит у столешницы и монотонно нарезает огурцы для салата. Нож стучит по доске, как метроном: туктуктук. Это помогает ей не сорваться на крик. Она знает, что если повысит голос, сразу превратится в истеричку, не уважающую мать мужа.
Антонина Павловна, у нас установлены датчики протечки. Если труба прорвётся, система сама перекроет воду, а уведомление придёт на телефон, даже в Сочи, спокойно отвечает Любовь, не отводя взгляда от овощей. И сигнализация от пожара у нас тоже есть.
Датчики! фыркнула свекровь, будто Любовь предложила лечить простуду подорожником. Техника ваша ерунда! Сломается, заглючит, батарейки сядут. А живой человек с ключом надёжность. Я бы цветы поливала, пыль протирала, кота кормила!
У нас нет кота, замечает Павел, который до сих пор притворяется ветошью, сидя за кухонным столом и уткнувшись в телефон.
Так заведите! тут же парирует мать. Дети захотят кота, а вы опять в датчики уперётесь? Паша, скажи ей! Это же ненормально маме ключи не давать. Я что, воровка? Или чужая вам? Я тебя, кстати, в этой квартире прописывала, когда ты был ребёнком, пока мы её не обменяли!
Мам, зачем тебе ключи? наконец отрывается Павел от экрана, но смотрит виновато в сторону матери. Мы живём в другом конце города, тебе час на пересадках. Если что случится, быстрее не приедет, чем аварийная служба.
Дело не в скорости, а в доверии! Антонина Павловна тяжело сажает себя на стул, который скрипит от её веса. У соседки Люськи, невестки золотой, ключи сама принесла, говоря: «Мама, приходите, когда хотите, хоть ночуйте». А я? Я, как бедная родственница, должна у порога стоять, звонить, спрашивать, дома ли барыня?
Любовь откладывает нож, вытирает руки полотенцем. Разговор уже десятой раз за вечер. Они переехали в новую квартиру месяц назад, ремонт шёл долго, мучительно, каждую копейку вкладывали. Любовь мечтала о своём пространстве, где чашки ставятся так, как хочет она, а не мать или свекровь. Где никто не будет проверять, насколько чиста плита.
Антонина Павловна, никто вас у порога не держит. Мы рады вашему визиту, но ключи личное дело, границы нашей семьи.
Границы! вскрикивает свекровь. Слова из интернета! Семья когда всё общее! Я могу приехать, суп сварить, пока вы на работе. Приходите, а дома пахнет борщом с пампушками. Плохо?
Любовь представляет картину: возвращается после тяжёлого дня, мечтает о тишине и бокале вина, а дома Антонина Павловна в фартуке, везде запах варёной капусты, телевизор гудит, и начинается: «Ой, Любочка, что у тебя в холодильнике? Мышь повесилась? Почему бельё не глажено?».
Спасибо, но мы сами готовим, твёрдо говорит Любовь. И уборку делаем сами. Нам не нужна ваша помощь.
Гордая какая, поджала губы свекровь. Паша, твоя жена меня от дома отстраняет. Сначала ключи не даёт, потом порог не пустит, потом внуков не покажет. Я такие знаю тихушницы.
Она демонстративно встаёт, отряхивает кофту и идёт к прихожей.
Я ухожу. Если мне тут не доверяют, то не бегите ко мне, когда случится беда. Разбирайтесь с вашими датчиками сами.
Павел бросается проводить мать, бормоча про «не обижайся» и «подумать будем». Дверь хлопает. Любовь выдыхает и прижимает лоб к холодному стеклу кухонного шкафа.
Ты слишком жёстко с ней, говорит Павел, вернувшись на кухню. Она же добра желает. Советская закалка, они живут как в колхозе: ключ под ковриком, двери нараспашку.
Паша, я не хочу жить в колхозе. Я хочу в своей квартире. Помнишь, как мы жили в съёмке, когда твоя мама приезжала «погостить»? Она переставила всю мою косметику в ванной, выкинула мои любимые джинсы, потому что они были рваные, а она подумала, что это старье!
Да, с джинсами было неловко, улыбается муж. Она хотела зашить, а потом решила выбросить. А ключи… Может, дадим ей один комплект? Пусть лежит у неё, на всякий случай. Она успокоится и отстанет. Не будет каждый день к нам ехать, ей лень.
Любовь смотрит на мужа. Он добрый, заботливый, но не умеет говорить «нет» своей маме. Он верит, что если дать Антонине Павловне палец, она не откусит руку.
Нет, Паша. Если дадим ей ключи, она воспримет это как приглашение. Сегодня придёт проверять цветы, завтра помоет окна, послезавтра спит в нашей спальне, потому что «устала с дороги». Ключи остаются только у нас.
Павел вздыхает, но спорить не хочет. Он знает, что жена в этом непреклонна.
Но Антонина Павловна упорна. Каждый её звонок начинается или заканчивается темой ключей.
Привет, сынок. Как дела? У тёти Вали сын ключи потерял, хорошо, что у мамы запасные есть! А вы всё ещё рискуете?
Любовь, здравствуйте. Я тут малиновое варенье наварила, хотела завезти, а вас дома вечно нет. Если бы были ключи, я бы в холодильник поставила и уехала. А так тащусь с банками, жду вас у подъезда
Давление растёт. Появляются дальние родственники. Звонит двоюродная сестра Павла, Света, и упрекает Любовь:
Любочка, чего ты тётку обижаешь? Она плачет, говорит, вы ей не доверяете. Это же просто кусок металла. Дай ей дубликат, пусть радуется старушка. Тебе жалко, что ли?
Любови не жалко металла, а жалко нервов. Она знает, что как только ключ окажется в руках свекрови, её личное пространство исчезнет. Антонина Павловна из тех, кто не понимает слово «личное». Для неё зайти в спальню без стука или проверить шкаф проявление заботы. «Вдруг у вас моль?»
Через две недели ситуация обостряется. Любовь приходит с работы пораньше, мигрень давит. Открыв дверь, она замерла.
В прихожей чужие ботинки. Из кухни доносится звон посуды и запах жареной рыбы, такой острый, что тошнота поднимается мгновенно.
Любовь идёт на кухню. Там, у плиты, стоит Антонина Павловна.
О, Любочка! Я тут решила сюрприз устроить! радостно восклицает свекровь, переворачивая кусок минтая. Паша мне утром позвонил, сказал, что задержится, а я решила: принесу, накормлю детей. Он открыл дверь, пока бежал на работу, и я осталась.
Паша вам открыл? тихо спрашивает Любовь.
Ну да. Я к восьми утром пришла, подождала его у подъезда. Сказала: «Сынок, пустите маму, я полы помою, а окна у вас пыльные, смотреть страшно». Он пустил, а сам убежал.
Любовь оглядывается. Идеальная кухня покрыта жиром, на столе грязные миски. Но самое страшное в углу пакет, из которого торчит её нижнее бельё.
А это что? указывает Любовь дрожащим пальцем.
А, это отмахивается Антонина Павловна. Я стирку затеяла. Видела в корзине ваши кружевные трусики, решила их выбросить, но потом решила показать. Нельзя так носить, поженски заболеешь. Я купила вам хлопковые, положила в комод.
В глазах Любови потемнело. Свекровь рыскала в её белье, в комоде, обсуждала её трусы.
Уходите, шепчет Любовь.
Что? не понимает Антонина, убавляя огонь.
Уходите! кричит Любовь так, что рыба на сковородке будто подпрыгивает. Сейчас же! Вон из моего дома!
Ты чего, белёны объелась? ошарашена свекровь. Я тут готовлю, убираю
Я вас не просила! Это мой дом! Мое бельё! Моя жизнь! Вон!
Скандал достигает апогея. Антонина Павловна уходит, громко хлопнув дверью и проклиная неблагодарную невестку. Рыба сгорает. Любовь плачет два часа, сидя на полу ванной.
Вечером она серьёзно разговаривает с Павлом.
Понимаешь, она нарушила все границы? спрашивает Любовь, глядя на мужа кровавыми глазами. Она рыскала в моих вещах! Паша, она лазила в наш шкаф!
Я не знал, что она зайдёт в шкаф, оправдывается Павел, обхватив голову руками. Она сказала, что просто подождёт доставку воды, я думал, она поможет Любочка, прости. Я идиот.
Ты не идиот, ты просто не можешь ей отказать. Но теперь всё меняется. Она требует ключи? Хорошо. Она получит.
Ты серьёзно? удивлённо поднимает голову Павел. После всего этого ты хочешь дать ей ключи?
Да. Я дам ей ключи, но на своих условиях.
Любовь формирует план коварный, возможно, немного жестокий, но единственный способ отвадить Антонину Павловну раз и навсегда, не разрушив семью полностью.
На следующий день Любовь звонит в охранную фирму. Заказывает установку самой сложной и параноидальной системы сигнализации, какую только можно найти на рынке для частных квартир.
Мастер приезжает через два дня.
Мне нужна система максимально громкая, объясняет Любовь. И чтобы снятие с охраны требовало, скажем так, особых интеллектуальных усилий.
Пожилой мастер с хитрым прищуром кивает.
Сделаем, хозяйка. Поставим панель с двойной аутентификацией: код, подтверждение по СМС, временной интервал. Если за тридцать секунд не успеете, сирена воет, как воздушная тревога, и сразу выезжает наряд. Наши ребята шуток не любят.
Любовь улыбается: И инструкцию, очень подробную, сложную.
Через неделю всё готово. На стене висит панель с красными огоньками, датчики движения в каждой комнате, камеры.
В субботу Любовь и Павел приглашают Антонину Павловну на чай. Свекровь приходит насторожённо, всё ещё обижена «рыбным днём», но любопытство перевешивает.
Антонина Павловна, мы с Пашей подумали и решили, что вы правы, торжественно начинает Любовь, наливая чай. Безопасность превыше всего. Вам нужен доступ в квартиру.
Лицо свекрови светится, как майское солнце. Она смотрит на сына.
Ну вот! Я же говорила! Умная женщина всегда поймёт мать. Давно бы так.
Любовь достаёт из ящика красивую коробочку. Внутри блестящий набор ключей. Антонина Павловна протягивает руку, но Любовь не спешит отдавать.
Есть один нюанс, мягко говорит она. Мы установили профессиональную охранную систему. Квартиру теперь охраняет Росгвардия круглосуточно.
Охрана? слегка напрягается свекровь. Как в банке?
Лучше. Как в бункере президента. Чтобы зайти, недостаточно просто ключ. Нужно правильно снять объект с охраны.
Любовь вытаскивает папку, из неё выводит лист А4, исписанный мелким шрифтом.
Вот инструкция. Слушайте внимательно, Антонина Павловна.
Свекровь нацепляет очки и смотрит на лист.
Сначала вставляете ключ, поворачиваете два раза. После открывания двери у вас ровно тридцать секунд. Время идёт.
И что дальше? кивает она.
Вы входите, но не открываете дверь полностью! Идёте к панели в коридоре, вводите код. Двенадцатизначный, чтобы воры не подобрали: 74928831#00*. В конце обязательно решётка!
Двенадцать цифр? ужасается она. Я же забываю ПИНкоды!
Я записала, вот бумажка. После кода система запросит подтверждение: нужно удерживать кнопку «Б» три секунды, пока не загорится желтый индикатор. Если загорится красный ошиблись, вводим заново. Но время идёт!
Антонина Павловна бледнеет.
А если не успею? спрашивает она.
Если не успеете за тридцать секунд или трижды ввёте неверный код, сработает сирена 120дБ, уши закладывает, и дверь блокируется. Через пятьсемь минут приезжает группа быстрого реагирования в бронежилетах, с автоматами. Они не откАнтонина Павловна, взяв в руки ключи, решительно отвернулась и, улыбнувшись, прошептала, что теперь будет приходить только по звонку, а не по своей «шпионской» системе.
