Василиса, ты опять в неправильный ряд врезалась! Я же говорила, держись правее, а то на светофоре протянем целую вечность! крикнула Галина Петровна, её голос, словно резкий стук колёс, заглушал даже гудение работающего кондиционера.
Василиса сжала руль сильнее, её пальцы побелели от напряжения. Хочется бросить ключи, выйти в сумерки, оставить душный салон, аромат свежих рассадаземли, и саму старушкукоролеву, возлежавшую на пассажирском сиденье. Но она лишь глубоко вдохнула.
Галина Петровна, навигатор знает лучше, пробормотала она. Там на правой полосе авария, нам бы лучше объехать.
Навигатору ей виднее! фыркнула свекровь, поправляя шляпку. Я по этой трассе тридцать лет, ещё со своим покойным мужем на «Москвиче» тут ездили. А ты со своим смартфоном как будто голову отключила. Кстати, в «Светофор» не зайдём? Там стиральный порошок по акции, мне Людка говорила, три пачки брать сразу.
Заедем, ответила Василиса, голос её звучал как отголосок в пустой комнате. Мы уже три часа едем, спина уже затекла, а Паша к обеду голоден.
Пашу подождём! отрезала свекровь. Или сам пельмени сварит. А маме помогать надо. Кто же меня подбросит? У меня давление, ноги болят, на автобусе сумки не вмещаются. Такси сейчас кража в светлое время суток. Ты молодая, здоровая, прокатишься и с мамой поговоришь.
«Прокатишься», мысленно усмехнулась Василиса. Каждый субботний «прокат» вытягивал её единственный выходной. Администратор в поликлинике, график «два через два», но частые подмены делали выходные редкими. И именно в эти редкие часы Галина Петровна начинала искать дешёвый сахар, муку для блинов или, как сегодня, редкие удобрения, продающиеся в садовом центре на другом конце города.
Павел, её муж, обычно не участвовал в этих походах. Василиса, ты лучше за рулём, с мамой ты быстрее находишь общий язык, говорил он, целуя её в щёку и погружаясь в видеоигры. Ему удобно: мама занята, жена занята, дома тишина. А то, что она возвращалась выжатой, с дергающимся глазом и желанием разорвать, он предпочитал игнорировать.
Они подъехали к грязножелтому ангарускладу. Парковка была переполнена людьми, экономившими попятьдесят рублей на макаронах. Василиса прорезалась между огромным джипом и старой «Ладой».
Сиди, я сама возьму тележку, крикнула Галина Петровна, но тут же схватилась за спину. Ой! Вступило! Старость, милый Василиса, будь добра, а я пока проверю список.
Василиса вышла в жару, где асфальт плавился, а в магазине пахло дешёвой химией и пылью. Она толкала грохочущую тележку между паллетами с консервами, думая, как жизнь пролетает мимо. Ей тридцать пять, она могла бы лежать в ванне с пеной, гулять в парке с книгой, спать. Вместо этого грузила пакеты с сахаром, потому что у свекрови сезон заготовок, а ягоды ещё не дозрели.
Вернувшись, она увидела, как Галина Петровна оживлённо болтает по телефону, смеясь и жестикулируя. Как только заметила зятьку, свекровь закончила разговор и приняла страдальческую позу.
Ох, насилу дождалась. Духота в машине страшная, кондиционер еле дышит, экономишь, небось, фреон?
Он работает на полную мощность, Галина Петровна, просто на улице плюс тридцать, ответила Василиса.
Погрузка заняла ещё десять минут. Свекровь дирижировала: «Осторожнее, яйца! Сверху не клади! Порошок в угол, чтобы не рассыпался». Когда они наконец тронулись, Галина Петровна вкрадчиво начала:
Я обещала подруге Тамаре Ильиничне захватить её. Она живёт буквально в двух кварталах, ей нужна дача, а рассада помидоров в автобусе трясти нельзя.
Галина Петровна! Мы же договорились только магазин и домой! У меня Паша голодный, стирка ждёт!
Что ты начинаешь? обиженно пробормотала свекровь. Тамара одинокая интеллигентка. Мы быстро заедем, заберём, и обе её доставим на дачу. По пути почти.
«По пути» это тридцать километров от города! Василиса почти пропустила поворот.
Не бросать же человека! настаивала Галина. Не позорь меня, Марина. Скажут, невестка злая, свекровь ничему не ставит.
Василиса скрепила зубы, понимая, что отказать значит выдержать недели нотаций и возмущённые вздохи Павла: «Мама плакала, говорила, ты её подругу выгнала». Проще было довезти и забыть.
Они заехали во двор хрущёвки, где жила Тамара Ильинична, уже окружённая коробками, словно собиравшаяся в экспедицию на Северный полюс.
Ой, галочка! Спасибо вам огромное! воскликнула сухая старушка с фиолетовыми кудрями, бросаясь к машине. А это, стало быть, твоя Василичка? Здравствуйте, детка!
Багажник не закрывался, пришлось часть коробок ставить в салон. В машине запахло землёй, к нему прибавился аромат валерьянки, которой, видимо, увлекалась Тамара.
Подруги болтали о ценах на гречку, болезнях суставов, детях соседки. Василиса включила радио потише и ушла в свои мысли, автоматически следя за дорогой.
А у Верки зять, говорят, стал пить, вещала Тамара.
Не удивительно, с такойто женой, поддакивала Галина.
Василиса почти не слышала, пока разговор не коснулся знакомой темы.
Ты, Галка, хорошо устроилась, произнесла Тамара с завистью. Каждые выходные на машине, с комфортом. На рынок, на дачу. Мой оболтус раз в месяц приедет, и то лицо кривит. А твоя возит, молчит, слово не скажет.
Галина Петровна, будто отрывок из старой сказки, заговорила: Это не она меня возит, это я её приучила. Дрессировка, милая моя, великая вещь.
Василиса чуть не выронила руль, машина вильнула, но она выровняла ход. Шум колес заглушал голоса, но она, с острым слухом, ловила каждое слово.
Как это дрессировка? удивилась Тамара.
Сначала она брыкалась. «Я устала, у меня свои планы». Я Пашке на мозги капкап: мать старая, мать больна, мать одна растила. Паша мягкий, скандалов не любит. Он на неё надавит, она едет. Главное не просить, а ставить факт, прививая вину. Чутьчуть не так сразу за сердце хватаюсь, давление меряю. Работает безотказно!
Тамара рассмеялась: Ну ты, Галина, стратег! А бензин? Она же не просит денег?
Какой бензин! фыркнула свекровь. Машина на семейные деньги куплена, считаем, и на Пашкины тоже. Так что она обязана. Да и вообще, посмотри на неё: серая мышь. Ни кожи, ни рожи, работает администратором, подайпринеси. Паша мой орёл, начальник отдела, мог бы себе королеву найти. А эта пусть пока отрабатывает, чтобы её в приличную семью взяли. Возит и ладно. У неё уже детей в школу отправили, хобби нет, только телефон. А я ей говорю: спина болит, она и потащила. А у меня спина прошла давно, просто неохота тяжести тащить.
Тишина висела, как ледяной кристалл. Василиса почувствовала, как кровь прилила к лицу, в висках стучало. «Серая мышь». «Дрессировка». Каждый словесный удар был как пощёчина.
Она вспомнила, как отказывалась от встреч с подругами, чтобы возить маму в поликлинику, как везла её на кладбище в родительский день, отменив визит к стоматологу, как таскала мешки с сахаром, жаля себя «болеющей» спиной. Оказалось, всё лишь дрессировка, её считали грузовым животным, гужевым транспортом.
Ну, ты даёшь, Галя, произнесла Тамара с ноткой уважения. Умная ты баба. Моя невестка уже давно меня бы послала.
Так то умная невестка, а эта просто удобная. Терпила, как сейчас говорят, довела Галина Петровна.
Василиса медленно выдохнула. Руки перестали дрожать, пришла холодная, кристально чистая ярость. В зеркале заднего вида она увидела свекровь, поправляющую воротник блузки, и Тамару, кивнувшую.
Значит, удобная, прошептала Василиса сквозь губы.
Она не стала останавливать их у обочины, хотя желание было сильным. Это было бы истерикой, а истерика удел слабых. Она довезла их до дачного поселка, молча.
Когда машина остановилась у ворот, Галина Петровна привычно скомандовала:
Василиса, выгружай. Сначала коробки Тамары, потом мои. И в домик занеси, а то дождь собирается.
Василиса заглушила двигатель, вынула ключ и вышла. Она обошла автомобиль, открыла багажник. Подруги тоже вылезли, разминая ноги.
Ну что стоишь? подгоняла Галина Петровна. Время идёт, грядки поливать надо.
Василиса нажала кнопку блокировки, машина пискнула и мигнула фарами, багажник так и остался открытым.
Я не буду ничего выгружать, Галина Петровна, произнесла она громко, голос её звучал как металл, заставивший птиц на соседней яблоне замолчать.
Что? удивилась свекровь. Ты о чём? Тяжело?
Я сказала, что не буду ничего выгружать. И не занесу. И больше вас никуда не везу. Никогда.
Ты что, сошла с ума? Галина Петровна начала багроветь. Тамара, ты слышишь? Что за бунт? Василиса, ты не заболела? Солнце напекло?
Нет, Галина Петровна. Со здоровьем всё в порядке, со слухом тоже. Я слышала ваш разговор о дрессировке, о серой мыши, о том, что я должна «отрабатывать» в вашей семье, и о спине, которая чудесно исцелилась, когда надо было таскать чужие мешки.
Лицо свекрови искажалось, Тамара испуганно прижала руку к рту.
Ты подслушивала?! Как нестыдно! воскликнула Галина. Взрослая женщина, а уши греет!
Я не подслушивала. Вы сидели в моей машине, которую я купила на свои премиальные и кредит, который сама и плачу, пока ваш «орел» Паша тратит зарплату на новые гаджеты. Вы так громко кричали, что только глухой мог не услышать. Дрессировка окончена, «терпила» уволилась. Ваши вещи в багажнике, выгружайте сами. У вас же спина здоровая. А я еду домой.
Ты не посмеешь! завизгала свекровь, хватаясь за калитку. Я Паше позвоню! Ты у меня вылетишь из дома!
Звоните, пожала плечами Василиса. Расскажите. Только не забудьте упомянуть, как вы меня грязью поливали перед подругой. Я Паше покажу запись с видеорегистратора. Там звук записывается внутри салона, будет познавательное кино.
Регистратор писал только видео и звук спереди, но свекровь этого не знала. Галина Петровна побледнела, схватилась за сердце, будто впервые почувствовала боль.
Тамара, вещи забирайте, бросила Василиса в сторону второй старушки.
Тамара, бормоча извинения, бросилась к багажнику и суетливо вытаскивала коробки на траву. Галина Петровна стояла, как столб, глядя со свирепым взглядом.
Я тебе этого не прощу, прошипела она.
А мне ваше прощение не нужно. Мне нужны время и самоуважение. Всего хорошего, удачного урожая.
Василиса села в машину, захлопнула дверь и, не глядя на оставшихся у ворот, нажала газ. Колёса взорвали гравий, и автомобиль рванул прочь.
Дорога домой превратилась в туманную ленту. Адреналин бурлил в её крови, музыка гремела в наушниках, она пела, перекрывая магнитолу. Страх перед предстоящей ссорой сменился пьянящей свободой, словно тяжёлые мешки с сахаром упали с её плеч навсегда.
Дома Павел лежал на диване, глядя сериал.
О, вернулась! лениво сказал он, не отрываясь. Что так быстро? Мама звонила, но связь оборвалась, чтото кричала про то, что я её бросил. Марина, что опять случилось? Не могла старушку картошку донести?
Василиса прошла в комнату, выключила телевизор и встала перед мужем, скрестив руки.
Паша, надо поговорить.
Ну началось отозвался он, но сел. Дай угадаю: мама опять тебя учила жизни, ты обиделась, а я теперь миротворец?
Я стала умнее, Паша. Сегодня я узнала, что я для твоей мамы дрессированная собачка и бесплатное такси. И ты, оказывается, «орёл», которому досталась «серая мышь», а я должна благодарить её за то, что меня вообще терпят.
КтоВасилиса, ощущая, как в её груди вспыхивает яркая звезда свободы, тихо улыбнулась и, не оглядываясь назад, пошла готовить ужин, зная, что больше никогда не станет рабой чужих ожиданий.
