Брат привёл в наш дом женщину и объявил её хозяйкой. А я быстро всё раскрасила.
Мне всё равно, что ты думаешь! Это мой дом. Твой? Ты привёл чужую девушку и вдруг решила, что она теперь главная?
Людмила, не орать, ребёнок слышит Сергей выглянул в коридор. Он же всё понимает.
А кто вообще спрашивал его мнение? Людмила указала пальцем на комнату, откуда доносились голоса мультфильмов. Кто разрешил ему здесь находиться? Ты хотя бы предупредил меня, прежде чем они переехали?
Ольга стояла у раковины спиной к ним, медленно вытирая чашку. Она не спорила, но и не уходила, будто каждый её шаг был заранее спланирован.
Людмила, прошу, будь спокойнее начал Сергей.
Нет! резко прервала она. Ты не просишь. Ты молчишь, пока всё меняют: мои вещи выбрасывают, шкафы переставляют, одежду меняют на их! Так ты решаешь проблемы?
Я же говорил, они всё равно останутся с нами, пробормотал он. Это не случилось внезапно.
Ты сказал «на пару дней», Людмила сжала кулаки. А теперь она командует, будто здесь её квартира! Тебе это кажется нормальным?
Ольга повернулась.
Может, хватит устраивать сцену на кухне? Мы же взрослые люди. Если есть претензии, можно обсудить их спокойно.
Спокойно? горько рассмеялась Людмила. Ты просто вошла и начала делать, что захочешь. А теперь я должна молчать?
Я вошла? Ольга подняла брови. Похоже, твой брат всё решил. Считаешь, он ничего не может сам?
Людмила бросила взгляд на Сергея тот снова опустил глаза, уставившись в пол, будто там скрыта истина.
Ты просто воспользовалась им, ведь у него есть крыша над головой, прошипела Людмила едва слышно. И всё.
Это уже грубость, спокойно ответила Ольга. Если ты хочешь остаться, научись общаться без обид.
Воцарилась гнетущая тишина.
А может, тебе стоит уйти? вдруг заявил Сергей, не поднимая головы. Ты всё равно недовольна.
Людмила замерла.
Что ты сказал?
Просто ты постоянно злишься. Тебе тяжело. Может, будет легче жить отдельно
Людмила смотрела на него, не веря своим ушам. Как будто одним движением разрушили их мир.
То есть ты выгоняешь меня из моей квартиры, Тимофей?
Я не выгоняю Я просто
Мама бы тебя не узнала, тихо произнесла она.
Не начинай про маму, пробурчал он.
А кто, если не я, заботился о тебе? Когда ты месяцами без денег сидел, кто покупал еду? Я? Или она?
Я не просил
Конечно, ты никогда ничего не просишь. Ты просто молчишь, пока другие всё делают за тебя. А теперь нашёл когото, кто займёт моё место, и считаешь, что я должна уступить?
Хватит, вмешалась Ольга. Мы не будем слушать твои истерики. Поговорим, когда успокоишься.
Людмила схватила любимую чашку со стола старую, облупленную с изображением бузка и с силой бросила её в мусорный бак. Раздался громкий грохот.
Поговорим, когда успокоюсь? повторила она. Ты в моём доме. Но ладно. Поговорим.
Она вышла в коридор, схватила куртку, натянула ботинки и выбежала из квартиры.
На улице было серо, мелкий сухой снег падал с неба. Людмила стояла у подъезда, дрожа и тяжело дыша, будто только что пробежала марафон. В голове пустота.
Она посмотрела на окна своей бывшей квартиры. Нет, уже не своей.
Теперь она хозяйка.
Однажды вечером Людмила вернулась домой и первой увидела на вешалке чужую куртку. Синюю, пухлую, с яркорозовой подкладкой. Не её и не Сергея. Людмила прошла мимо и закрылась в ванной.
Всё началось так.
Раньше всё было иначе. Людмила вставала в шесть утра, чтобы успеть на открытие поликлиники. Завтракала в тишине, чтобы не разбудить Сергея. Он работал на складе, смены были разными, и просыпался позже. Она варила кашу, нарезала хлеб всегда по акции, составляла список покупок на вечер. Её любимое время раннее утро, когда город ещё спит, а кухня кажется единственным живым местом.
Людмила не выносила хаоса. Любила порядок: всё на своих местах полотенца, тарелки, пледы, даже пластиковые миски.
Сергей был мягким человеком. В школе его дразнили, и Людмила его защищала. Когда мама заболела, Людмила взяла на себя всё: лекарства, очереди, справки. После её смерти они оба будто провалились в пустоту. Тогда Людмила сказала:
Мы справимся. Главное вместе.
Он кивнул. Но «вместе» означало, что она работает, готовит, платит. А он «ищет себя», «пробует разные варианты», «думает о курсах», «временно подрабатывает». Так продолжалось уже третий год.
Людмила не из тех, кто жалуется. Она просто пыталась жить.
Ольга появилась в их жизни так же буднично, будто её приход был обычным делом. Сергей познакомил её через друзей. Сначала встречи проходили у Ольги. Людмила не возражала. Но вскоре Ольга начала «заглядывать». Сломалась стиральная машина, заболел ребёнок, задержали на работе и путь к ним казался слишком далёким. Людмила думала: ладно, временно.
Через месяц Людмила вернулась домой и увидела Ольгу, переставляющую баночки на полках.
Просто не могу видеть соль рядом с мукой, спокойно объяснила она. Мне так неудобно.
Людмила ответила:
Это моя кухня.
Ольга лишь пожала плечами:
Я просто навела порядок.
На следующий день исчезла миска, в которой Людмила кормила бездомного кота. Потом из морозилки пропал контейнер с голубцами, которые она готовила на работу. Никто не объяснил почему. Сергей сказал:
Наверное, случайно выбросили. Там же мало места.
Людмила не умела ссориться. Она закрывалась в себе, становилась тише. Начинала мыть пол дважды в день, чаще стирать, перекладывать вещи будто в порядке можно найти смысл.
У Сергея с Ольгой появилось своё пространство. Он стал другим рядом с ней громче, увереннее. Громыхал дверью, разговаривал по телефону в коридоре. Дразнил, если Людмила делала замечание.
Ты уже взрослая, говорил он. Зачем цепляться к мелочам?
В его гардеробе появились новые вещи. В холодильнике появился острый кетчуп, потом хлопья с шоколадом, потом детский йогурт.
Однажды утром Людмила зашла в ванную и увидела: на зеркале теперь стоят четыре зубные щётки. Одна её, вторая Сергея, две остальные чужие.
Это был знак. Никто не спросил, никого не обсудили. Просто начали жить, будто Людмила была лишней.
На совете в поликлинике главный врач Светлана Викторовна спросила:
Людмила, всё в порядке? В последнее время ты как бы не в своей тарелке.
Людмила кивнула.
Всё нормально.
Но ей снились сны. Как будто она гость в чужом доме. Ходит по своей кухне, а там чужие люди, чужие звуки. И молчит. А никто даже не спрашивает, что она чувствует.
Однажды вечером она решилась поговорить с братом.
Тимофей, это ненормально. Это мой дом. Я не против гостей, но они должны быть гостями, а не хозяевами.
Он выдохнулся.
Людмила, пойми. Мне с ней хорошо. Я с ней взрослый, или что. У неё ребёнок. Им тоже нужен дом. Ты же добрая. Справишься.
Дело не в доброте, сказала она. Дело в уважении. Она меня не уважает. А ты позволяешь.
Он отвернулся, как всегда.
Людмила, это уже слишком, сказал Сергей, не отрываясь от телефона.
Людмила стояла у шкафа в коридоре. В руках пакет с её вещами, вытащенными из нижнего ящика. Вещи были разбросаны, сверху лежал её халат. А в ящике теперь аккуратно разложены вещи Ольги.
Это мои вещи, Тимофей. Мои. Сколько можно?
Ты же не носишь этот халат. Я не вижу проблемы, устало ответил он. Оля просто навела порядок. Почему ты так сердит?
Людмила бросила пакет на пол.
Вы даже не спросили. Ничего не обсудили. Просто поставили меня перед фактом: теперь так. Я тут кто? Квартиросъёмщица?
Из кухни вышла Ольга, вытирая руки полотенцем.
Никто тебя не выгоняет, если ты об этом, спокойно сказала она. Но, наверное, ты не понимаешь, что жизнь идёт вперёд. Теперь нас здесь больше, чем двое.
Я поняла, резко обернулась к ней Людмила. Я поняла, когда ты выбросила мои чашки.
Они были треснуты, пожаловала Ольга. Опасно пить из таких. Я просто подумала, что пора обновить кухню.
Людмила рассмеялась. Смех был горьким, режущим.
Обновить кухню? Может, составишь список что ещё выбросить?
Ольга посмотрела на Сергея.
Ты будешь с ней разговаривать или опять сделаешь вид, что ничего не происходит?
Сергей поднял глаза, вздохнул и тихо сказал:
Людмила, может, пока поживёшь гденибудь ещё? Мы все сейчас на нервах. А ты только усиливаешь конфликт.
Людмила застыла. Несколько секунд тишины.
Тимофей, ты вообще понимаешь, что говоришь? «Поживёшь гденибудь ещё»? У меня есть своя квартира. Ты живёшь в ней, потому что ты мой брат. А теперь ты меня выгоняешь?
Без драмы, пожалуйста, вздохнул он. Это всё пустяки. Ты всё раздуваешь. Не почеловечески.
Почеловечески? сделала шаг к нему Людмила. Почеловечески это спрашивать. Почеловечески это уважать. А вы просто захватили всё. Я в своей комнате как чужая. Вы даже бельё сушите в моём.
Хватит, тихо произнесла Ольга. Мы с тобой не подружимся. Всё ясно. Дальше выбор за тобой. Хочешь жить в конфликте живи. Но не удивляйся, если однажды тебя перестанут замечать.
Людмила вспомнила, как вспыхнула больничная палата, мамину руку в своей. Как она шептала: «Я буду рядом с Тимофеем. Всегда. Не дам ему упасть». Ей было двадцать пять, Сергею двадцать один.
Он вырос. И стал чужим.
Той ночью Людмила долго не могла уснуть. Лежала, смотрела в потолок. Слышала, как в соседней комнате включали и выключали свет, как ребёнок кашлял, как Сергей шептал: «Ну, ей пока не навсегда»
И вдруг решение пришло. Спокойное. Чёткое.
Она решила уйти. Не изза Ольги. Не изза Сергея. Ради себя.
Решение пришло неожиданно: утром она написала Михаилу старому однокласснику, с которым давно не общалась, но который недавно вернулся из армии и искал жильё. Людмила отправила сообщение:
Хочешь, сдам тебе комнату в трёхкомнатной квартире. Но с условиями.
С какими? спросил он.
Устроишь строгий порядок. Чтобы всё шло по расписанию, даже холодильник.
Через минуту он ответил:
Мне подходит.
В тот же вечер Людмила собрала вещи. Три сумки: одежда, книги, аптечка, чайник, постельное. Всё. Сергея дома не было. Ольга стояла в дверях, молча, с насмешливой ухмылкой. Ни слова, ни вопросов.
Людмила остановилась на пороге.
Всё, Тимофей, написала она в мессенджере. Я сдала свою комнату. Живите. Я выбираю себя.
Ответ пришёл через полчаса:
Людмила, ты серьёзно?
Она не ответила.
Небольшая студия на окраине Москвы. Минималистичный интерьер: один шкаф, плита, серая плитка. Без лишних деталей, без ковров, без суеты. Окно выходило на парк. Людмила поставила сумки, подошла к окну, закрыла глаза и глубоко вдохнула.
Тишина.
Через неделю в квартире на Пушкинской, 12, воцарился образцовый порядок.
Михаил оказался человеком слова. Принёс табличку с графиком смен, организовал отдельные полки в холодильнике и убрал всё лишнее с подоконников.
На третий день Сергей написал Людмилe:
Этот парень выбросил мои вещи в мусор. Ты что, с ума сошла, привела его к нам?
Людмила проигнорировала сообщение. Через несколько часов брат прислал ещё одно:
Он сказал твоими словами: «Ты просто живёшь, Сергей. А теперь живи по правилам».
Людмила переключила телефон в беззвучный режим.
В её студии было просто: один стул, один стол, полка с книгами и белая чашка, купленная в бытовом магазине. Она стояла на подоконнике.
Както, проходя мимо магазина, Людмила заметила вывеску «Аренда мебели». Зашла, арендовала большое мягкое кресло. На следующий день его доставили. Оно выглядело почти абсурдно в крохотной комнате, но она поставила его у окна. Вечером села в него и уснула прямо там.
Впервые за долгое время ей удалось действительно отдохнуть.
Ольга написала ей лишь раз.
У тебя вообще есть совесть? Это же твой брат.
Людмила удалила сообщение, не дочитав.
Однажды в субботу, зайдя в магазин у дома, она встретила бывшую соседку Галину Петровну.
Людмила? Что ты здесь делаешь? Ты же жила на Пушкинской?
Переехала, ответила она. Решила жить самостоятельно.
От брата? усмИ, как бы ни крутила судьба её планы, Людмила наконец нашла свой уютный уголок, где чай горячий, а соседка Галина лишь иногда заглядывала, спрашивая, не нужен ли ей ещё один кусок пирога.
