Мы сразу же начали её ненавидеть, как только девушка переступила порог нашего дома. На ней была простая футболка, но руки отличались от маминых пальцы у неё были короче и толще, а ладони держали всё в замкнутом кулаке. Ноги выглядели тоньше, а ступни были длиннее.
Мы с братом Валерием сидели за столом: ему семь, мне девять, и бросали в неё резкие замечания. «Длинная Лада она же целый километр, а не какаято миленькая!» так мы её называли. Папа заметил наше пренебрежение и отрёкся: «Ведите себя прилично! Что вы, как невоспитанные?» спросил он. «А она останется у нас надолго?» спросил Валерий, ведь ему позволялось говорить всё, что приходило в голову. «Навсегда», ответил отец.
Мы слышали, как он начинал раздражаться. Если бы он вышел из себя, нам бы не поздоровилось, так что лучше было бы его не злить. Через час Лада собралась уходить, надела обувь и, когда выходила, Валерий попытался подложить ей подножку. Она почти упала в подъезд. Папа испугался: «Что случилось?» спросил он. «Я споткнулась о чужую обувь», ответила она, не глядя на Валерия. «Всё в порядке, уберу», с готовностью пообещал отец.
Тогда мы поняли, что он её любит. Нам не удалось избавиться от неё, как бы мы ни старались.
Однажды, когда Лада была у нас дома без папы, она, в ответ на очередное наше непристойное поведение, произнесла ровным голосом: «Ваша мама умерла. Такое случается. Сейчас она сидит на небесах и всё видит. Думаю, ей не нравится ваше поведение, ведь вы делаете всё из злобы, защищая её память». Мы насторожились.
«Валера, Алёна, вы же хорошие ребятишки! Разве так нужно хранить память о маме? Хороший человек проявляет себя делами, а не колкими упрёками, как ёжики!» сказал я. Постепенно такие разговоры отгоняли у нас желание вести себя плохо.
Однажды я помогал ей раскладывать продукты из магазина. Как же Лада меня хвалила, погладила по спине. Да, пальцы её не мамины, но всё равно было приятно. Валерий позеленел от ревности.
Я тоже помыл кружки, поставил их на полку. Лада и я получили её одобрение. Вечером я с восторгом рассказал папе, какие мы хорошие помощники, и он улыбнулся. Её чужеродность долго мешала нам расслабиться. Хотелось впустить её в душу, но не получалось. Не мать, и всё.
Через год мы уже забыли, как жили без неё. После одного случая мы влюбились в Ладу без памяти, как наш папа.
В седьмом классе Валерию пришлось тяжело. Его обижал паренёк Ваня Храмцов, того же роста, но наглее. Храмцов гордился тем, что его отец защищал его: «Ты мужик, бей всех, не жди, пока тебя подавят». Так он выбрал Валерия своей мишенью.
Храмцов часто приходил домой и ничего нам, сестре, не говорил, надеясь, что всё само рассосётся. Но обиды не исчезнут без разбирательства. Храмцов бил Валерия открыто, ударяя его по плечу каждый раз, когда проходил мимо. Я вытащила эту информацию из Валерии, увидев синяки. Он считал, что мужчины не должны возлагать свои проблемы на сестёр, даже старших.
Не знали мы, что под дверью стояла Лада и слушала наш разговор.
Валерий умолял меня ничего не рассказывать папе, иначе всё станет хуже. Он просил меня не идти сейчас к Ване, чтобы не резать ему морду, но я очень хотела отомстить. Папу в это дело ввязывать было опасно: он мог связаться с отцом Храмцова, а потом и до тюрьмы было недалеко
Завтра была пятница. Лада под предлогом похода в магазин провела нас в школу и тайком попросила показать Храмцова. Я согласилась. «Пусть знает, кто козёл!» так я мысленно говорила. Далее всё превратилось в сцену из фильма.
Начался урок русского у Валерия. Лада заглянула в класс, с аккуратной причёской и маникюром, и мягким голосом попросила Ваню выйти из кабинета, потому что у неё к нему дело. Учительница согласилась, ничего не заподозрив. Ваня спокойно вышел, приняв её за новую организаторшу. Лада схватила его за грудки, оторвала от пола и прошипела: «Тебе чего от моего сына надо?» спросила она. «От какого сына?» опешил он. «От Валеры Рябинина!» крикнула она. «Ничего», пробормотал он. «Я хочу, чтобы ты ничего не делал! Если ты ещё раз тронешь моего сына, я тебя урою, гад!» бросилась она. «Тётушка, отпустите», вскрикнул Храмцов, «я больше не буду!» он заплакал. «Иди отсюда!», резко сказала Лада, «и не смей ничего говорить про меня, иначе твоего отца отправлю в колонию за воспитание несовершеннолетнего преступника! Пойми?»
Храмцов бросил взгляд в сторону, поправил форму и быстро ушёл. После того он больше не смотрел на Валерия, а стал его избегать. В тот же день он извинился, коротко и со смущением, но извинился.
«Не говорите папе», просила нас Лада, но мы всё рассказали. Он был поражён. В какойто момент она наставила меня на путь правды. Я влюбилась в неё в шестнадцать лет, в безумную любовь, где гормоны заслоняют разум, и хочется всего запретного.
Стыдно вспоминать, но расскажу. Я познакомилась с безработным, вечно пьяным пианистом, не замечая всей правды. Он шептал мне, что я его муза, а я таяла в его руках, как воск. Это был мой первый опыт с мужчиной. Моя мама спросила у него: «Трезвеет ли он иногда и как мы будем жить?» При наличии стабильного плана она обещала рассмотреть возможность наших отношений, если пианист возьмёт на себя мои нужды. Одна прокуренная квартира была недостаточной для серьёзных намерений.
Он был на пять лет младше Лады, а я старше его на двадцать пять лет. Она с ним не церемонилась. Я не стану приводить его ответы, но стыдно перед мамой было не меньше. Особенно, когда она сказала: «Я думала, ты умнее».
Так закончилась моя любовная история, гадко и некрасиво, но до тюрьмы (ни у пианиста, ни у папы) не дошло. Вовремя вмешалась Лада
С тех пор прошли годы. У нас с Валерием семьи, где главные ценности любовь, уважение, взаимопомощь, даже если близкий человек ошибается. Всё это привито нам Ладой.
Женщина, которая сделала бы для нас с братом больше, в этом мире не существует. Папа с ней счастлив, ухожен и любим. Когдато в её семье случилась трагедия, о которой мы с Валерием не знали, папа не рассказывал нам. Лада полюбила нашего отца и ушла от мужа; у неё был сын, но он погиб изза мужа, и она не смогла простить его.
Мы хотим верить, что хоть немного смягчили боль Лады. Её огромный вклад в наше воспитание никогда не умаляется. Вокруг неё всегда собирается вся наша семья. Мы не знаем, как ей угодить, какие тапочки надеть, но ценим и оберегаем её. Потому что настоящие мамы, несмотря ни на что, никогда не спотыкаются.
