Мама, тебе уже шестьдесят, а он тоже не моложе. И вы всё ещё гуляете по улице, держась за руки? спросила меня дочь, когда я рассказала о своей новой любви.
Я никогда не считала себя романтичной. Всю жизнь я шла попростому: счётвсё, работа, покупки, обеды, школа, врачи. Муж был, с ним двадцать семь лет. Нас связывали долги, кредит и тихие вечера. О любви мы почти не думали ей не хватало ни времени, ни места. Так и должно было быть.
После развода я думала, что всё позади. Дети выросли, внуки уже взрослые, я спокойная, немного уставшая, но успевшая примириться с тем, что некоторые вещи просто не случаются. У меня был огород, два кота Мурка и Барс, любимые книги и сестринские разговоры по телефону. И, казалось, этого мне достаточно.
И тогда я встретила Андрея.
Не в кинотеатре, не в парке, не через общих знакомых. Мы столкнулись в автосервисе на Арбате, где я приехала изза поломанной лампы. Сели на соседние пластиковые стульчики, ждём, пока работают над машинами. Он заговорил о погоде, о пробках, о том, как чай из автомата напоминает тёплую воду. Разговор потек естественно, почеловечески.
Он предложил выпить кофе. Сначала я улыбнулась, но хотела отказать. В голове звучали голоса: «Что подумают люди?», «Тебе уже за шестьдесят, романсы не для тебя», «У тебя внуки, а не свидания». Я посмотрела ему в глаза и ответила:
Почему бы и нет?
Кофе превратилось в ужин, ужин в совместные прогулки. Затем пришли воскресенья вдвоём, выезд за город, совместная готовка. И постепенно мы начали держаться за руки. Я ощущала лёгкость, спокойствие. Не было громких слов, лишь простая близость, которой я раньше не знала. Её трудно описать, но невозможно забыть.
Через несколько месяцев я решила рассказать всё дочери.
Мы сидели на кухне, пили кофе.
С кем ты так часто разговариваешь? спросила она. Ты всё время улыбаешься.
Я рассказала о Андрее, о наших встречах, о том, что это не мимолётное увлечение, а нечто серьёзное.
Лада молчала. Долго. Потом тихо произнесла:
Не знаю, как это воспринимать. Это неловко.
Я удивлённо спросила:
Почему?
Она пожала плечами.
Мама, тебе шестьдесят, он тоже не молод. И вы всё ещё ходите по улице, держась за руки? Люди смеются. Коллеги в офисе спрашивают: «Это ваша мама с тем парнем из цветочного магазина?». Я чувствую себя смущённой.
Слово «смущённой» пронзило меня, как холодная игла. Я ничего не ответила, не хотела ссориться, но долго не могла избавиться от этой тяжести.
Дело было не в том, что ей не нравился Андрей. Проблема была в том, что я, как мать, перестала соответствовать её образу: тихой, стабильной, незаметной. А я впервые в жизни просто была счастлива.
Я начала отстраняться, перестала говорить о нём, делала вид, что ничего не происходит. Но когда возвращалась домой после совместных прогулок, меня сжимало внутри. Разве действительно стоит стыдиться того, что ктото смотрит на тебя с нежностью?
Однажды Андрей спросил:
Что происходит? Ты отстраняешься.
Я молчала, а потом наконец сказала:
Моя дочь ей стыдно за меня.
Он посмотрел на меня тепло.
Проблема в ней, а не в тебе. Ты всёравно живёшь.
Эти слова рассеяли всё сомнение.
Вдруг я увидела себя не через призму чужих ожиданий, не через фильтр дочерней оценки, а просто как женщину, осмелившуюся почувствовать настоящее.
Того вечера я долго сидела на балконе с чашкой травяного чая, глядя на тихие подсвеченные дома. В квартире было темно, лишь маленькая лампа на кухне дарила тёплый свет. Кот Барс спал свернувшись калачиком на кресле. Тишина уже не была тяжёлой, а стала спокойной.
Я поняла, что всю жизнь ждала разрешения. Разрешения услышать: «Можно быть счастливой». Когда счастье пришло, я начала оправдываться, а не радоваться. Никто не спрашивает девушку тридцати лет, может ли она влюбиться. Почему же мы, женщины старшего возраста, обязаны оправдываться?
С Андреем мы проводили время так, как хотели ходили на блошиные рынки, вместе делали блинчики с вареньем, вечерами читали друг другу книги вслух. Когда он рассказывал о юности, о жене, ушедшей много лет назад, я ощущала, что становлюсь частью чегото нового, без ярлыков.
И так держались за руки. Целуемся у автобусной остановки. Смеёмся в кафе, не переживая, что ктото посмотрит.
Когда дочь снова написала: «Может, встретимся без Андрея?», я ответила:
Андрей часть моей жизни. Если придёшь в гости, познакомься и с ним.
Она молчала несколько дней, а потом пришла с внучкой. Андрей предложил им имбирный чай, рассказал смешную историю о своей собаке в детстве. Внучка хохотала до слёз. А дочь? Смотрела со стороны, внимательно, слегка напряжённо, но без злости.
Уходя, она тихо сказала:
Не знала, что он такой тёплый. Может может, мне просто нужно было привыкнуть.
Я не ждала извинений и не нуждалась в них. Одного её слова хватило, чтобы перестать воспринимать себя как виновницу.
Сегодня мы живём спокойно. Не ради показухи, не для одобрения, а просто для себя. Дочь приняла моё решение. Мы больше не увёртываемся, а говорим откровенно. А я больше не прошу прощения за то, что счастлива.
Если бы я могла сказать чтото женщинам моего возраста, сомневающимся и боясьшимся, то лишь одно:
Не нужно никого спрашивать разрешения на любовь.
Любовь не имеет срока годности и не знает возраста. Она требует лишь смелости открыться, даже если придётся за это посильно бороться. Даже если ктото скажет: «Это уже не место».
Важнее всего, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, возвращалась домой с улыбкой и слышала, как твоё сердце снова бьётся, как когдато давно.
