Я изменил(а) мужу и не жалею об этом. Это не какойто кинематографический порыв и не роман в отеле с видом на океан. Всё случилось в обычной будничной суете, между походом в магазин и стиркой, в жизни, настолько отлаженной, что почти от скуки болит.
Точно помню, как в тот субботний утренний час, когда я готовила яичницу, радио тихонько играло, а он мой муж Иван листал газету. «Соль? спросил он, не отрывая взгляда от полосы. Я передала ему солонку, но наши пальцы даже не коснулись друг друга.
На мгновение я увидела нас со стороны: двое людей, которые знают свои привычки в дичину, но совсем не знают друг друга. Дети давно вылетели из гнезда, собака Барс спит дольше, чем мы, календарь висят пустые листы. В холодильнике всё на место, счета оплачены. А меня будто бы никто не замечает.
Я пыталась. Предлагала прогулки, поход в кино, поездку в соседний город, чтобы попробовать чтонибудь новое, куданибудь, где нас никто не знает. Он откладывал: «Через квартал, у меня проект». «После праздников будет спокойнее». «После летних каникул люди вернутся, будет легче». В его «через» уместились два года. За это время я набрала три килограмма молчания и похудела от любопытства к жизни.
Познакомилась с Михаилом в бассейне. Инструктор по технике, уже не гоняющий адреналин, а внимательно следящий за спиной. Сначала он поправлял положение рук, потом спрашивал о дыхании, и я впервые за долгое время ощутила, что ктото видит меня не как жену, мать, домохозяйку и календарный лист, а просто как меня.
Я рассказывала ему то, что обычно держу в записных книжках, чтобы не забыть: о бессонных ночах, о трескающихся чашках, о страхе тишины в доме после темноты. Он слушал и смеялся в нужные моменты. Не надменный смех, а тот, который развязывает узлы в душе.
Никакого внезапного поцелуя или безумного уикенда не было. Сначала кофе после тренировки. Потом прогулка по парку, потому что «не успеем отдохнуть на ветру». Потом сообщение вечером: «Не забудь пить воду, иначе будете судороги».
Глупо, мило, нежно. На минуту я подумала, что это просто этап, который можно удержать. Но в один день, когда я вернулась с работы, Иван сказал сухо: «Суп готов», и я поняла, что если сейчас не уйду, то перестану дышать.
У Михаила в квартире пахло мылом и свежескошенной травой из его кроссовок. Мы сели на диван, как два человека, которым хочется сказать чтото, но они не знают, как. Он первым коснулся моей руки.
Никаких фейерверков, а лишь тихий вдох после долгого погружения. Он меня поцеловал. Мой мир не задрожал, но тело вспомнило, что живёт. Не буду врать было приятно. Нежно. Как раз то, чего мне не хватало: возможность быть собой, а не функцией для когото.
Чувствовала вину? Конечно. В первую ночь мне снились все свадебные церемонии, все обручальные кольца, и мой отец шептал: «Ты обещала». Я встала на рассвете и пошла бегать, хотя вообще не бегаю.
Сердце колотилось, совесть считала шаги. По пути купила свежие булочки. Положила их на стол и смотрела на Ивана, который намазал их маслом в привычном ритме. «Хорошо спал? спросил он, не глядя на меня. Хорошо, соврала я и не умерла.
Не жалею. Пока пишу, в голове звучит гнев тех, кто считает брак стеной, которую нельзя сломать. Иногда так и есть, но в нашей стене давно уже есть дыры, сквозь которые дует ветер.
Михаил был не молотом, а лампочкой, которая осветила пустые места. Благодаря ему я увидела, как сильно жажду нежности, разговора, взгляда, который не пролетает сквозь меня, как сквозь стекло.
Ты скажешь: «Не могла ли ты бороться за свой брак?» Могла. И боролась. Насколько хватало сил. Иван не плохой человек. Уставший мужчина, который так привык, что я рядом, перестал видеть, кем я являюсь.
Когда я пыталась начать разговор, он уходил в шутки. Предлагала терапию он отмахивался, что «это мода». Когда я жаловалась, он спрашивал: «Опять?», и этим словом вытаскивал мой язык изнутри.
Сказала ли я ему? Нет. Знаю, как это звучит: трусика, игра на два фронта. Но правда иногда не скальпель иногда булдозер. И всё имеет свою цену. За последние недели Иван стал смотреть на меня внимательнее.
Он спрашивает, вернусь ли я поздно. Замечает, что я сменила духи. И я вдруг вижу в нём того парня, с которым когдато ночами делились тостами и дешёвым вином. Эта память меня разоружает. И внутри поднимается паника выбор уже не теория.
Михаил попросил меня решить. «Не нужно обещаний. Просто будь там, где действительно хочешь», сказал он. Не давил. Дал время. Время бывает жестоким, когда тикток рядом с сердцем. Когда он со мной, я чувствую, что возвращаюсь к себе. Когда возвращаюсь домой, слышу в голове шум лет, проведённых с Иваном. Ведь измена не стирает общую историю. Она лишь открывает её трещины.
Не жалею, потому что то, что случилось, разбудило меня. Заставило задать те вопросы, которые откладывала на «потом». Научило, что нежность не роскошь, а воздух. Что в шкафу могут стоять выглаженные рубашки, а внутри дуть сквозняк. Не жалею, потому что теперь я знаю, что жить без ощущения жизни уже нельзя.
Но всё равно не знаю, что дальше. Вечером сижу за столом с двумя конвертами. В одном билеты на уикэнд с Михаилом, которые он купил, «если решишься». В другом бронь на ужин в ресторане, куда мы с Иваном ходили на годовщины. Две дороги на одной тропе. Два мира, которые не помещаются в одно сердце.
Когда закрываю глаза, слышу две правды одновременно. Первая: «У тебя есть право на счастье, даже если оно требует смелости». Вторая: «Ты не переживёшь ещё одну измену, если жизнь снова разочарует». И именно этого я боюсь больше всего.
Ни осуждения, ни сплетен. Просто страх, что меня снова оставят будь то Иван или Михаил и боль будет сильнее, чем раньше, ведь сейчас я уже знаю, как просыпаться к жизни. Вдвойне пережить это уже не вынесу.
Я не прошу оправдания. Пишу, чтобы проговорить то, что многие женщины шепчут только под подушкой: можно любить когото и одновременно предать себя, откладывая всё на потом. Я наконец обняла себя. А что будет дальше пока не ясно.
Что бы вы сделали на моём месте?
