Алексей Петрович обещал, что позаботится обо мне в старости. Подписывая бумаги, я вдруг понимаю, что стала бездомной.
Раньше я считала, что самое тяжкое чувство для матери одиночество. Сейчас знаю, что хуже только предательство доверия со стороны собственного ребёнка. Я всё годы убеждала себя, что вырастила хорошего сына: ответственного, заботливого, на кого можно положиться.
Моя жизнь была нелёгкой, но с ним я чувствовала себя в безопасности. Он постоянно повторял: «Мама, я позабочусь о тебе. Обещаю, ты никогда не будешь одна». Если бы я тогда знала, как легко поддаться своей надежде
После смерти мужа я осталась одна в трёхкомнатной квартире на ул. Тверской в Москве. Алексей, когда учился в университете, уже съехал, создал семью, купил дом в Подмосковье в ипотеку, а я, как большинство мам, отдала ему всё своё сердце и время.
Я помогала, чем могла: готовила для внуков, забирала их из детского сада, подстраховывала жену Алексея, когда та поздно приходила с работы. Часто ночевала у них, оставалась на выходные. Алексей был благодарен, звонил каждый день. Я верила, что он всегда будет обо мне помнить.
Недавно он всё чаще советовал мне продать квартиру и переехать к ним навсегда. «Зачем тебе такая большая квартира, мама? Здесь будет удобнее, ты будешь рядом, дети тебя обожают».
Мысли об оставлении места, где я прожила столько лет, ранили, но я всё же поддалась. Алексей уверял: «Сделаем ремонт, подстроим дом под твои нужды. Включим тебя в свидетельство права собственности, ничего тебе не будет недостать».
Подписание бумаг в нотариальной конторе в центре Москвы оказалось для меня лишь формальностью. Алексей улыбнулся, передал мне документы, поспешно объяснил, что это лишь технические детали: «Продаём твою квартиру, деньги пойдут на расширение нашего дома. Всё же остаётся в семье». Я была немного растерянна, но доверяла сыну без остатка. Нотариус быстро прочёл договор, я подписала, не вдаваясь в мелочи. Я не разбиралась в праве ведь это мой сын, моя кровь.
В первые несколько месяцев я действительно ощущала себя частью семьи. Зоя, жена Алексея, благодарила за всё, внуки радовались, что бабушка живёт с ними. Мне выделили светлую комнату, дом был красиво отремонтирован.
Я чувствовала себя нужной, любимой. Готовила обеды, гуляла с внуками, вечерами сидели за чайным столом. Порой я вспоминала своё старое жильё аромат любимого кофе, вид из окна, скрип деревянного пола. Но убеждала себя, что перемены часть жизни, а семья главное.
Через полгода я начала замечать, что всё меняется. Зоя всё чаще просила меня не мешать их вечерам. Внуки всё реже приходили в мою комнату, их графики заполнялись. Алексей возвращался с работы уставшим, не было времени для разговоров. Я ощущала себя чужой в своей же жизни. Дом, который должен был стать моей гаванью, постепенно превращался в место, где я лишь дополнение.
Однажды вечером, когда я хотела заварить чай на кухне, услышала разговор Зои с Алексеем: «Жаль, что нам ещё нужно её держать. Может, найдём ей место в доме престарелых». Я замерла. Сердце колотилось, руки дрожали. Как они могли так говорить? Ведь я отдалась им полностью!
На следующий день попыталась поговорить с сыном. Он был напряжён, избегал взгляда. Мама, мы молоды, у нас своя жизнь. Тебе тоже нужно позаботиться о себе, нельзя быть от нас зависимой услышала я.
Я спросила, можно ли продать мою долю в доме, чтобы уйти. Алексей посмотрел на меня с лёгким сожалением: Но мама, у тебя нет доли. Дом наш с Аней, всё подписано у нотариуса. Я же тебе всё объяснял
Ноги предали меня. В тот момент до меня дошло, что, продав квартиру, я отдала Алексею деньги, но не получила прав на новый дом. Нет, где вернуться старой квартиры уже нет, деньги ушли на расширение их дома. Я осталась никем, гостем, которого в любой момент могут попросить покинуть эти четыре стены, которые должны были стать моим приютом в старости.
Несколько дней я блуждала в трансе. Разочаровалась в себе, в сыне, в всей своей жизни. Как могла быть такой наивной? Искала помощь у друзей, в юридической консультации, даже у священника. Все повторяли: Такова реальность, надо было читать, спрашивать, защищаться. Но как защититься от собственного ребёнка?
Через несколько недель приняла решение. Сняла комнату у незнакомой женщины в Казани, в самом конце города, и начала всё заново. Алексей не понял моего выбора, пытался меня удержать, но уже не мог смотреть мне в глаза. Внуки иногда звонят, спрашивают, когда приеду.
Сегодня я понимаю одно: доверие, даже к близким, должно иметь границы. Я медленно возвращаю себе чувство собственного достоинства. Учусь жить скромно, заново, вдали от иллюзий. Возможно, я больше никогда не полагусь на сына так, как раньше. Но я предпочитаю быть одна, чем жить в доме, который никогда не был понастоящему моим.
