25ноября, вечер.
Сегодняшний прогулочный маршрут с внучкой Снежаной неожиданно превратился в встречу с прошлым. Мы шли по набережной Невского моста, когда я услышала своё имя, крикнутое не вежливым «извините», а коротким, знакомым мне «Аня!». Такое слово всплыло в памяти быстрее, чем разум успел соорудить оправдание. Я обернулась, и кусок хлеба, предназначенный для уток, выскочил из рук, разлетевшись по дорожке, будто конфетти.
Снежана потянула меня за рукав: «Бабушка, кто это?». Я уже видела лицо, которое не менялось уже сорок лет, как будто рисунок в старой фотокарте, где каждая черта оставалась на месте.
Он стоял несколько метров дальше, прислонившись к перилам моста, так же как тогда, когда прощались перед поездом в СанктПетербург, который я «должна была успеть, но не успела». Седина в волосах, новые морщинки, прежний ямочный след в щеке, когда он улыбается. На мгновение весь мир затих даже дети на площадке звучали тише, будто боялись нарушить эту паузу.
Михаил, прошептала я, прежде чем успела решить, уместно ли это.
Аня, ответил он, будто за эти годы не произнёс ни одного другого имени. Я узнал тебя по способу, как ты завязываешь шарф. Всегда так же.
Снежана посмотрела из-под своей шапки с помпоном. Мы знакомы? спросила без церемоний.
Очень давно, ответила я. Скажи ему «здравствуйте».
Здравствуйте, произнёс он, вставая на цыпочки, чтобы взглянуть в воду пруда.
Ты живёшь здесь? спросил Михаил, глядя на детскую коляску и пакет с крошками, будто хотел запомнить детали моего настоящего.
Всегда. А ты?
Прихожу к сыну. У него здесь фирма. Иногда прохожу ту же дорожку, что и раньше. Глупо, но хочется увидеть, что выжило. Кратко улыбнулся. Похоже, всё осталось.
Мы сели на скамейку. Снежана занялась кормлением уток, подсчитывая их количество. Я же в мыслях пересчитывала моменты, когда могла бы сказать «останься», но вместо этого произнесла «разум».
Мне было девятнадцать, ему двадцать один. Билеты, рюкзак, полгорода в кармане и родители, которые сидели напротив и спокойно говорили о «важных и более важных вещах». В тот день я не пришла на вокзал. В тот день я перестала быть «Аней» и стала «Анной, которая не рискует».
Я думал, ты опоздаешь, сказал он сейчас. Ждал у дверей до последней минуты. Каждый шаг звучал, как твой.
Не смогла, прошептала я. Ты ведь знаешь, как это было. Мама, папа, их слова о «стабильности». И всё закончилось.
Потом пришла работа, муж, ребёнок, ремонт, перечислил он. Жизнь.
Голос его был спокоен, без претензий. В нём звучала не отчаивание, а мягкость того, кто перестал бороться с тем, что не вернуть. И всё же, когда он посмотрел на меня, вспыхнул тот же вопрос: «А если бы?».
Бабушка, утки любят большие куски! Снежана протянула мне остаток хлеба. Ты тоже бросай.
Я бросила. Крошки крутились на воде, исчезая в клювах, словно память можно накормить до сыта.
«Внучка», повторил Михаил, пробуя слово на вкус. Трудно подстроить тебя под себя. В моей голове ты всё ещё с косой и блокнотом с рисунками.
В блокноте теперь списки покупок и номера врачей, ответила я, пытаясь пошутить. Приоритеты изменились.
Всё же посмотрел на мою руку. Ты всё ещё носишь кольцо на цепочке. Как раньше.
Обруч давит, сказала я слишком быстро.
Это было не полностью правдой. На самом деле дома ждал муж хороший человек, с которым мы прошли через болезнь отца, крах фирмы, ипотеку, долгую зиму молчания и примирения за вишнёвым компотом. Сейчас мы больше общаемся сообщениями, чем взглядами. В документах он «мы», в моих мыслях «он», когда я иду одна по парку.
Я думал о тебе, когда проезжал мост, сказал Михаил. Глупо, ведь мосты не меняются, а люди да. Но достаточно одного крика «Аня!», и мой календарь разломался в середине.
Вспомнишь ту шапку, что потеряла на мосту? попыталась я лёгко.
Вспоминаю, что в жизни мало чего понастоящему твоё, ответил он после минуты молчания. И что мы здесь случайно. Я изза сына. Ты изза внучки. Может, и не случайно.
Воздух пахнул влажными листьями и кофе из соседней киоска. Я подумала, как редко судьба подаёт такие чёткие сценки: главные герои, реквизит, простая постановка. Но мораль никогда не проста.
Выпьем кофе? спросил он. Без больших разговоров, просто кофе.
Нужно отвести Снежану домой, ответила я. Пора сказку читать.
С сказками не выиграешь, улыбнулся он. Может, завтра?
Завтра готовлю пельмени для всей семьи.
А послезавтра?
У меня будет обследование.
Аня замялся он. Не хочу мешать твоей жизни. Хочу лишь проверить, принадлежит ли она тебе.
Эти слова задели меня глубже, чем любые «я скучал». Не требовались громкие признания, лишь простой вопрос: «Моё ли это ещё жизнь?». И хватит ли у меня смелости признать, что иногда я сдавалась без борьбы.
Снежана, идём, сказала я. Скажи ему «до свидания».
До свидания, крикнула она радостно.
Михаил достал из кармана чек из булочной. У меня нет визитки, пробурчал он, но могу записать номер. Не настаиваю, только если захочешь когданибудь обычный кофе. На чеке: «Михаил, тел.: ». Ниже мелко «мост, 11:00».
Я спрятала чек в карман пальто рядом с платочком и резинкой для волос Снежаны. По дороге домой слышала шуршание бумаги, как будто он хотел напомнить, что всё ещё существует.
В квартире пахло борщом. Муж дремал в кресле с газетой на груди. Я сняла ботинки, положила платок, повесила пальто. Чек выпал на пол, остановился у ножки стола. Я подняла его, ещё раз посмотрела цифры, которые никому ничего не говорят, пока их не набрать.
Вечером Снежана собирала пазлы, а я складывала в голове варианты завтрашнего дня. В одном я звоню и говорю: «Хорошо, кофе, мост, 11:00». В другом приклеиваю чек к магниту на холодильнике и переписываю номер в журнал покупок, где его скоро заснут помидоры и гречка. В третьем стираю пальто и «случайно» забываю вытащить бумагу из кармана. В четвёртом рассказываю мужу, кто появился на моём пути, и жду, что он увидит в моих глазах гнев, облегчение или, может быть, впервые за долгое время интерес.
Ночь пришла быстро. Когда все спали, я достала чек и приложила к свету ночника. Видна была печать булочной, где в юности мы воровали тёплые булочки для «птиц», будучи голодными и юными.
Я взяла телефон, набрала номер без нажима «звонить». Писала: «Спасибо за сегодня. Кофе?». Стирала. Писала: «Не могу. Прости». Стирала. Писала: «Может когданибудь». Оставила в черновиках.
Утром на кухонном столе нашла от мужа записку: «Оставил тебе любимую газету, скоро вернусь монтаж у клиента. Суп отличный. P.S. Поедем в воскресенье в лес?». Я взглянула на «P.S.» и подумала, что наша жизнь теперь состоит из дополнений, а не глав.
Я спрятала чек в банку для чая, туда, куда складываю вещи «не на сейчас». Банка закрылась тихо. Вышла со Снежаной на очередную прогулку. Утки вновь были голодны. Мир снова выглядел привычно но уже иначе.
Звонить? Не знаю. Стоит ли? Ещё меньше знаю. Я лишь уверена, что спустя сорок лет чейто крик напомнил мне, кем я была, пока писала чужие даты в свой календарь. И теперь я должна сама решить, важнее ли не рисковать вовсе или рискнуть тем, о чём давно забыли спросить меня.
Чек в банке лёгок как перо, но я чувствую его вес в пустом кармане пальто. Может, это лишь иллюзия. А может, знак, что некоторые истории возвращаются, чтобы проверить, умеем ли мы ещё выбирать. Куда? В какой стороне? Завтра в одиннадцать я бы хотела спросить об этом и себя, и его, и тебя, если ты пройдёшь по мосту и услышишь, как зовут твоё имя.
