29 июля.
Василиса, ты ведь понимаешь, им просто нет другого места, куда уехать на эти выходные, Игорь, словно заискивая, вгляделся в мои глаза, пытаясь обнять меня за плечи. Я отдернула руку, будто меня ударили током, и продолжила резать огурцы, будто бы кромсала головы врагов. Нож стучал по деревянной доске: туктуктук, ровно, без компромиссов.
Игорь, мы уже говорили об этом в апреле. Моя дача не санаторий, не детский лагерь, а место тишины. Я еду, чтобы отдохнуть в гамаке с книгой, любоваться пионами и слушать жужжание шмелей, а не слышать, как твоя сестра Злата ругает своих непослушных детей, и как твоя мать Татьяна Петровна учит меня пахать грядки, которых у меня, к слову, нет.
Игорь тяжело выдохнул, прислонившись к подоконнику. За окном жара июля, асфальт плавится, и каждому хочется вырваться в природу.
Васили, это же семья. У Златы отпуск на неделю, денег на море нет, а Вячеслав без премии остался. Дети в городе изнуряются. Дом ведь огромный, места хватит всем, они разместятся на втором этаже, ты их и не увидишь.
Я отложила нож и повернулась к мужу. В глазах отразились усталость и решимость.
Дом огромный потому, что мой отец десять лет возводил его своими руками, потому что я вкладываю в него каждую премию, потому что я, а не ты и не твоя сестра, красила второй этаж прошлым летом в тридцатиградусную жару. И я помню ваш прошлый визит две года назад.
Игорь отвернулся.
Было пару недоразумений
Недоразумений? горько усмехнулась я. Они сожгли мой газон, потому что Вячеславу лень было дойти до мангальной зоны, и он поставил мангал у крыльца. Племянники оборвали виноград и бросали его в кота соседей, после чего мне пришлось краснеть перед тетей Валентиной. А твоя мать выбросила мои гортензии, приняв их за сорняки, и посадила вместо них укроп без спроса.
Мама хотела как лучше, она старой закалки человек, земля должна приносить пользу
Игорь, я еду одна. Это не обсуждается. На работе тяжелый квартальный отчет, мне нужно восстановиться. Если им нужна природа пусть возьмут домик в турбазе.
Ты эгоистка, Васили, тихо сказал Игорь, в голосе прозвучали жесткие нотки. Тебе жалко крышу и землю для родных. Мама уже собрала сумки.
Это шантаж, ответила я, разбирай их обратно.
Я вытерла руки полотенцем и вышла из кухни. Разговор закончился, по крайней мере, так мне казалось. Я думала, что Игорь откажет, обидится на пару дней, и всё утихнет.
В пятницу вечером я загрузила в багажник машины хорошие сыры, бутылку вина, маринованное мясо, фрукты и стопку новых журналов. Игорь сослался на срочную работу и сказал, что останется в городе. Я даже обрадовалась провести выходные в полном одиночестве казалось раем.
По пути до дачи полтора часа прошли, пока машина не свернула с трассы на гравийную дорогу, ведущую через сосновый бор. Городское напряжение снялось с плеч, воздух стал густым, ароматным, пахнущим хвоей и теплой землей.
Дача встретила меня тишиной. Двухэтажный брусный дом с просторной верандой, увитой девичьим виноградом, стоял в ухоженном саду. Нет грядок с картошкой, только идеальный газон, цветники, альпийская горка и зона отдыха с качелями. Это было мое царство, мое место силы.
Я разложила сумки, налила себе холодный лимонад и вышла на веранду. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в персиковые тона. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом.
Внезапно послышался гул подъезжающего автомобиля. Шум был тяжелым, будто груженный самосвал. Через минуту у ворот остановился старенький темносиний минивэн. Дверь с грохотом открылась, и из него, как горох из мешка, бросились люди.
Сердце пропустило удар. Я узнала их.
Первым вывалился Вячеслав, муж золовки, в растянутой майке и шортах. За ним два мальчика семи и девяти лет, визжа, бросились к машине. Затем, кряхтя, выбралась Татьяна Петровна с массивными сумками. Последней вышла Злата, сестра Игоря, держала на руках маленькую собачку Барсика, которая жалобно лайнула.
А за рулем сидел Игорь.
Я медленно поставила бокал на столик, руки дрожали. Подошла к воротам, внутри закипала холодная ярость.
Сюрприз! воскликнула Злата, увидев меня. Мы не оставим тебя одну скучать! Игорек сказал, ты просто устала и капризничаешь, а мы же семья!
Игорь вышел из машины, избегая взгляда. Вид у него был виноватый, но и вызывающий.
Васили, открой ворота, чего застыла? командным тоном произнесла Татьяна Петровна, поправляя панаму. Нам ещё мясо жарить, дети голодные. И комары у вас ужасные, уже заели.
Я стояла по ту сторону калитки, не делая попыток открыть замок.
Игорь, подойди сюда, тихо сказала я.
Он нехотя подошел.
Васили, ну не начинай. Мы уже перед фактами, да. Но мама плакала, Злата просила, не мог я им отказать. Мы на три дня, в воскресенье уедем. Потерпи.
Я же сказала «нет», прошептала я. Я русским языком сказала «нет».
Да ладно, Олька! Вячеслав уже дергал ручку калитки. Открывай, хозяюшка! У меня уголь, шашлычок, коньячок есть.
Я смотрела на эту шумную толпу, уже мысленно встраивавшуюся в мой дом, топтавшую газон. Видела, как старший племянник пнул колесо моей машины, как Татьяна Петровна оценивает, где посадить петрушку.
Я не открою, громко заявила я.
Повисла тишина, даже Барсик перестал лай.
Что значит не откроешь? уперлась Злата. Ты шутишь? Мы два часа в пробках были. Дети в туалет, пить хотят. Игорь, скажи ей!
Васили, прекрати цирк, покраснел Игорь. Это уже неприлично, перед мамой неудобно. Открой.
Нет. Это моя частная собственность. Я предупредила, гостей не жду.
Татьяна Петровна подошла к забору, почти в крик:
Ты что себе позволяешь? Это дом моего сына! Он здесь хозяин! А ты, если такая гордая, можешь в комнате сидеть. Мы тебя не тронем.
Этот дом оформлен на меня, земля на меня, построил мой отец. Игорь ничего не вложил, кроме того, что пару раз покосил газон. Так что хозяин один я.
Ты посмотри на неё! крикнула свекровь. Игорь, слышишь? Она выгоняет нас!
Васили, открой, я серьёзно, Игорь начал злиться. Иначе поссоримся.
Мы уже поссорились, когда ты пренебрег моим «нет» и притащил сюда этот табор.
Тётя Васили, я писать хочу! запищал младший ребёнок, дергая мать за подол.
Видишь? закричала Злата. Ребёнок страдает! Ты фашистка! Пусти их в туалет!
Я знала их приём: пустите в туалет они не уйдут. Разложат вещи, начнут жарить мясо, а выгнать их можно будет лишь с полицией.
В километре отсюда заправка с хорошим туалетом и кафе. Разворачивайтесь и уезжайте.
Ну ты и стерва, сплюнул Вячеслав. Игорек, ты мужик? Ломай калитку, это тоже твой дом!
Он попытался подняться по верхней перекладине забора, но замок был обычный, врезной.
Только попробуй, достала я телефон. Вызываю охрану поселка, они приедут через три минуты, и полицию за незаконное проникновение.
Ты вызовешь полицию на мужа? удивился Игорь.
На эту группу, пытающуюся взломать мой дом. Я не шучу. Увези их. Сейчас же.
Игорь посмотрел на меня, не узнавая ту мягкую, покладистую Василису, которая всегда сглаживала углы. Перед ним стояла чужая женщина с ледяными глазами.
Мам, поехали, пробормотал Игорь, опуская плечи.
Куда?! возмутилась Татьяна Петровна. Я не сдвинусь! Буду стоять, пока совесть не проснётся! Соседи, люди, посмотрите, что происходит! Родную мать на порог не пускают!
Я подняла телефон и позвонила в охрану: «Алло, Сергей Иванович? 45й участок. У меня посторонние ломятся в ворота, угрожают взломом, машина загородила проезд. Пришлите наряд».
Услышав о охране, Вячеслав отпрянул. В этом поселке охрана серьёзная, ЧОП, а не «дедушкасторож».
Игорек, поехали, «больную», злобно бросил он. Найдём место у реки, будем дикарями. Не унижаться перед этой королевой.
Я не прощу тебя за это, сказал Игорь, глядя мне в глаза через решетку калитки. Ты семью разрушаешь.
Семью разрушил ты, когда решил, что моё мнение тебе не нужно, отрезала я и развернулась к дому.
За спиной слышались крики свекрови, визги Златы, плач детей и рычание двигателя. Я дошла до веранды, села в плетённое кресло, и только тогда ощутила, как сердце колотится, колени дрожат. Страх, обида, боль, но в глубине поднималось новое чувство гордость за собственное достоинство.
Минивэн, буксуя на гравии, развернулся и уехал. Тишина вернулась, лишь шмели гудели над пионами, а гдето вдали лаял Барсик.
Я просидела на веранде до темноты, отключив телефон после звонка охране, зажгла свечи, укуталась в плед и смотрела на звёзды. Было одиноко, но честно, лучше, чем фальшивый шум компании, где меня не ценили.
Утром стук в калитку разбудил меня, тихий, осторожный. Я выглянула в окно второго этажа: у ворот стоял Игорь, один, без машины, в мятой одежде, явно несчастный.
Васили! позвал он. Открой, пожалуйста. Они уехали, я их на вокзал отвёз, они на электричке к тёте в деревню.
Я подошла к забору.
Почему ты не уехал?
Не могу. Прости меня, я дурак. Хотел всё сделать правильно, но мама давила, Злата ныла… Оказался между двух огней.
И решил, что проще обжечь меня, чем их, констатировала я.
Было ошибкой, признался Игорь. Вчера, когда мы ехали обратно, они бросали в меня слова, мама требовала развода, дабы отнять у меня дачу. Вячеслав орал, что надо было мне стекла разбить. Я посмотрел на них и подумал: господи, и это моя родня? Я везу их к жене, которая ни разу им не сказала плохого, а они готовы её съесть за границы.
Он опустил голову, ковыряя носком кроссовка гравий.
Я их высадил на станции, дал деньги на билеты, сказал, чтоб больше ни ногой сюда не приходили. Мама прокляла меня, сказала, что у неё больше нет сына.
Я молчала, хотела ему поверить, но обида была слишком свежа.
И что теперь?
Не знаю. Пусти меня домой, Васили. Я шёл пешком пять километров от станции. Хочу быть с тобой, только с тобой. Обещаю, никаких сюрпризов, никаких гостей без твоего ведома. Понял, что ты моя семья, а не они.
Ключи у тебя есть?
Есть, но я не хотел открывать сам, ждал, пока ты разрешишь.
Я вздохнула.
Заходи, но учти: это последний раз. Больше так не будет, иначе развод.
Игорь дрожащими руками открыл замок, вошёл, не решаясь обнять меня, просто встал рядом, вдыхая аромат сада.
Хочешь? спросила я. У меня мясо замариновано.
Хочу. Я с обеда ничего не ел, мама в дороге ела только свои пирожки, мне не предложила.
Мы прошли в дом. Выходные прошли тихо, каждый думал о своём. Игорь починил кран в бане, покосил газон за забором, долго возился с мангалом, готовя идеальный ужин. Телефон оставил выключенным, хотя он бы звонил от родственников.
В воскресенье вечером, перед отъездом, сидели на веранде, допивая мятный чай.
Знаешь, сказал Игорь, глядя на закат, Я обняла его, шепнула, что теперь мы будем строить наш дом только вдвоём, и посмотрела, как последний луч солнца исчезает за кронами сосен.
