Вячеслав, я не понимаю, зачем мы в семь утра воскресенья вновь спорим о том же? Агния устало погладила виски, глядя на мужа, который нервно шарил по кухне, задевая бедром угол стола.
Вячеслав остановился, вздохнул, словно объясняя простую истину ребёнку, и в руке держал дымящуюся чашку кофе, приготовленную только себе, забыв про Агнию.
Потому что мама звонила, Агния. Она не спала всю ночь, давление колет, сердце ноет, а она чувствует себя брошенной. Всё изза того, что вчера ты отказалась ехать к ней вешать новые шторы.
У меня вчера был единственный выходной за две недели, спокойно, но твёрдо ответила Агния, наливая себе воду. Я готовила квартальный отчёт, чтобы мы, кстати, могли оплатить страховку на твою «Москву24». Я предупредила Тамару Игнатьевну, что приеду в следующие выходные. Шторы не вопрос жизни и смерти.
Для мамы это важно! голос Вячеслава задрожал. Она хочет уюта! Она уже в возрасте! А ты Ты лишь о рублях думаешь. «Отчёт, отчёт» А где душа? Где уважение к старшим? Мама сказала, что ты специально это делаешь, чтобы её задеть.
Агния медленно села на стул. Этот разговор вращался, как старый граммофон, крутящийся в их квартире три года брака. Сначала это были мелочи: привезти рассаду, купить лекарства, помочь с уборкой. Она не отказывала, старалась быть хорошей невесткой. Но требования Тамары Игнатьевны росли, как снежный ком. Теперь требовалось полностью подстроить свою жизнь под график матери.
Я не хочу её изводить, сказала Агния, глядя в окно, где осенний дождь смывал последние яркие листья. Я просто хочу отдыхать, быть с тобой. Когда мы в последний раз ходили в кино? Или просто гуляли? Каждый уикенд мы сижим у твоей мамы, слушая её жалобы на то, как я режу салат или мою полы.
Вот и всё! Вячеслав громко бросил чашку на стол, разлив кофе на чистую скатерть. Значит, помощь моей маме для тебя каторга?
Не перебивай.
Я не перебиваю! Мама права. Она сразу сказала, что ты эгоистка. Кстати, она сегодня приедет.
Агния замерла, чашка с водой не дошла до губ.
Приедет? Сюда?
Да, к нам. У неё в квартире ремонт, сверху протекает, сырость в воздухе. Она поживёт у нас неделюдве, может, месяц, пока всё высохнет и обои не заменятся.
У нас однокомнатка, тихо напомнила Агния. Где она будет спать? На кухне?
На кухне? Мы уступим ей нашу кровать, она же старушка, ей нужен комфорт. А мы на надувном матрасе. Мы молоды, выдержим.
Внутри Агния почувствовала, как закипает холодная ярость. Это было не просто просьба, а вторжение, и никто даже не спросил её мнения в её же квартире, купленной ею за пять лет до встречи с Вячеславом.
Нет, сказала она.
Что «нет»? не понял Вячеслав.
Нет, она не будет здесь жить. Я могу оплатить ей санаторий на месяц хороший, с лечением и питанием. Но в нашей комнате спать не будет.
Лицо Вячеслава покраснело. Он не привык слышать отказы. Обычно Агния вздыхала и соглашалась, лишь бы не разжигать конфликт. Сейчас же чашка терпения, наполнявшаяся медленно три года, переполнилась.
Ты смеешь выгонять мою мать? прошипел он. Предлагаешь ей казёнку вместо родного угла?
Санаторий не казёнка, а отдых.
Замолчи! ударил он ладонью по столу. Я решил, что она будет жить здесь. Я мужчина, моё слово закон. Хватит делать из меня подкаблучника. Мама приедет через два часа. Приготовь ей обед, освободи шкаф, постели чистое бельё, и чтобы я не видел твоего кислого лица.
Агния встала. Перед ней предстала не та девушка, с которой она познакомилась на корпоратива, а капризный мальчишка, боящийся маму больше, чем потерять жену.
А если я не согласна? спросила она прямо.
Вячеслав прищурился, словно готовя последний удар. Он вспомнил, как учила его Тамара Игнатьевна: «Бабу держи в ежовых рукавицах, иначе она вцепится в шею».
Если ты не согласна, Вячеслав принял позу, будто король, то ультиматум: слушай меня и маму, делай всё, как она скажет, или развод. Выбирай. Мне не нужна женабунтарка, а хранительница очага.
В кухне воцарилась гнетущая тишина, слышно было лишь гудение холодильника и капание воды из крана, который Вячеслав обещал починить полгода назад, но всё откладывал.
Агния смотрела на мужа и ощущала странное облегчение, будто тяжёлый рюкзак слетел с плеч.
Ты серьёзно? переспросила она. Это твоё окончательное слово? Или ты слушаешь маму, или разводим?
Абсолютно серьёзно, кивнул Вячеслав, уверенный, что Агния испугается и заплачет. Он знал, что она его любит, боится одиночества, в тридцать пять лет ей нужен ктото.
Агния кивнула.
Хорошо. Я тебя слышала.
Она развернулась и ушла из кухни. Вячеслав победно ухмыльнулся, представляя, как будет менять бельё и размораживать курицу. Он допил остывший кофе, чувствуя себя победителем, и думал позвонить маме, рассказать о «воспитательной беседе».
Внезапно из спальни донёсся шорох. Вячеслав нахмурился: неужели она уже разгружает полки?
Он вошёл и замер у открытого чемодана, того самого, с которым они ездили в Сочи в медовый месяц. Агния методично укладывала в него его вещи.
Что ты делаешь? спросил Вячеслав, улыбка тает.
Агния не обернулась, аккуратно свернула его любимый джемпер, подаренный, кстати, тещей на Новый год, и положила его на джинсы.
Помогаю, ответила она спокойно. Ты поставил условие. Я выбрала.
Что ты выбрала? дрогнул голос Вячеслава.
Развод, Вячеслав. Я выбрала развод.
Ты шутишь? он шагнул вперёд. Изза мамы, которая останется у нас пару недель? Ты готова разрушить семью изза гордыни?
Агния выпрямилась, глядя в его глаза без слёз, без гнева, лишь с ледяной решимостью.
Не изза мамы, а изза того, что ты поставил меня перед выбором. Любящий человек не ставит ультиматумы. Ты сказал: либо я стану прислугой для твоей мамы в своём доме, либо ты уйдёшь. Я не хочу быть прислугой. Значит, ты уходишь. Всё логично.
Но это же слова! Вячеслав растерялся. Я хотел, чтобы ты поняла серьёзность ситуации!
Я поняла. Серьёзность в том, что тебе плевать на мой комфорт, моё мнение, мои чувства. Тебе важно, чтобы мама была довольна. Тогда иди к маме, делай её счастливой круглосуточно.
Агния вернулась к шкафу, достала его рубашки и начала складывать.
Агния, прекрати! попытался схватить её Вячеслав. Это истерика! Убирай чемодан! Мама приедет через полтора часа, а у нас бардак!
Убирай руки, тихо, но угрожающе сказала она, и он отдернул руку. Бардака не будет. К приезду мамы здесь будет идеально чисто, потому что тебя и твоих вещей здесь не будет.
Чемодан наполнялся носками, бельём, спортивным костюмом. Вячеслав стоял, наблюдая, как его жизнь упаковывается в коробку. Он не мог поверить, что его тихая, привычная жена выгоняет его.
Куда я пойду? выкрикнул он. У мамы ремонт, там дышать нечем!
Ты же хотел, чтобы она жила здесь, пожала плечами Агния. А теперь ты будешь у неё. Поможешь с ремонтом. Или переедешь к друзьям, в гостиницу. Ты мужчина, ты решишь.
В тот момент домофон прозвонил. Вячеслав вздрогнул.
Это мама Она уже была?
Отлично, сказала Агния, застёгивая молнию на чемодане. Поможет тебе донести вещи до машины.
Она покатила чемодан в прихожую. Вячеслав бросился следом, ища аргумент, который мог бы остановить безумие.
Агнёчка, прости, я погорячился! Давай поговорим! Не открывай!
Но Агния уже сняла трубку.
Алло?
Агния, это я! раздался властный голос Тамары Игнатьевны. Открывай, что ты копаешь? У меня тяжёлые сумки, Вячеслав пусть спустится! И скажи ему, чтобы такси оплатил, у меня мелочи нет.
Тамара Игнатьевна, Вячеслав сейчас спустится с вещами. Встречайте.
Она нажала кнопку открытия и повесила трубку.
Всё, сказала она, поворачиваясь к мужу. Твоё такси уже ждёт. Чемодан собран. Вторую сумку с зимними вещами я соберу вечером и отправлю курьером. Ключи положи на тумбочку.
Вячеслав смотрел на неё с ужасом.
Ты меня выгоняешь? Просто так? А как же любовь? Мы же клялись!
Клялись быть вместе в радости и горе, а не в рабстве у твоей мамы, отрезала Агния. Ты сделал выбор, когда угрожал разводом. Я просто согласилась. Уходи, Вячеслав. Не устраивай сцену.
Она открыла входную дверь и выкатила чемодан на лестничную площадку. Вячеслав стоял в коридоре, надеясь, что она сейчас рассмеётся и скажет, что это шутка. Но лицо Агнии было каменным.
Ключи, повторила она.
Трясущими руками он достал связку из кармана и с грохотом бросил её на пол.
Ты пожалеешь! крикнул он, чувствуя, как обида поднимается к гортани. Ты приползёшь ко мне! Ты одна пропадёшь! Кому ты нужна, старая дева!
Уходи.
Вячеслав вырвался на площадку, схватил чемодан и, не оглядываясь, бросился к лифту. Двери открылись сразу, словно ждали его. Он запихнул чемодан внутрь и нажал кнопку первого этажа.
Агния закрыла дверь, щёлкнул замок, потом ещё раз задернула задвижку. Она прислонилась спиной к двери и упала на пол. Сердце бешено колотилось, руки дрожали. Ей хотелось плакать, кричать, ломать всё. Вместо этого раздался нервный смех сначала тихий, потом громче, смех освобождения.
Внизу, у подъезда, разворачивалась новая драма. Тамара Игнатьевна, держась за два тяжёлых баула, увидела сына, выходящего с чемоданом.
Вячеслав? Куда ты собрался? Мы же к тебе! удивилась она.
Нет у нас больше «к тебе», мама, буркнул Вячеслав, чёрный от гнева. Агния нас выгнала. Развод.
Как выгнала?! свекровь уронила баул. Из собственной квартиры? У неё нет права! Это совместно нажитое!
Мама, квартира её. Куплена до брака. Я там никто.
Ах, она гадина! Я всегда говорила, что она змея подколодная! Пойдём в суд, мы ей покажем! Поедем домой, я ей сейчас устрою
У тебя ремонт, мама! рычал Вячеслав. Куда нам ехать? В цементную пыль?
Ну к тёте Свете, или на дачу. Главное не унижаться перед этой хамкой!
Они ещё долго стояли у входа, споря, куда дальше идти. А Агния, спрятавшись за занавеской, наблюдала, как их крики растворяются в коридоре.
Когда такси наконец уехало, Агния вернулась на кухню. Там всё ещё пахло разлитым кофе и гневом Вячеслава. Она сняла грязную скатерть, бросила её в стиральную машину, протёрла стол, вымыла чашку.
Затем открыла холодильник, достала бутылку выдержанного винограда, который они хранили для особого случая, и налив себе бокал, прошептала:
За свободу.
Неделя прошла. Вячеслав звонил каждый день: сначала с угрозами вернуть «мои вложения в быт», потом жалобы о жизни у мамы, потом мольбы.
Полечка, я был дураком. Мама меня накрутила. Я не хочу разводиться. Люблю тебя. Давай начнём всё сначала? Я маме скажу, чтобы не лезла.
Агния слушала, но в душе не просыпалось ни жалости, ни любви, лишь холодную отрешённость. Она знала, что это ложь: через неделю Тамара Игнатьевна снова начнёт диктовать условия, а Вячеслав снова поставит ультиматумы.
Нет, Вячеслав. Я подала заявление через Госуслуги. Нам дадут месяц на примирение, но я мириться не буду. Приедьте за вещами, я собрала коробки, они у консьержки.
Ты даже меня не хочешь видеть?
Не хочу.
Это была правда. Она наслаждалась своей жизнью: никто её не будил в семь утра в выходной, никто не требовал отчётов, никто не критиковал её кулинарию. Она записалась на занятия балетом, о которых давно мечтала, и встретилась с подругой Леной, которую Тамара Игнатьевна называла «разведёнкойотбросом».
Однажды вечером, возвращаясь с работы, Агния увидела у подъезда Тамару Игнатьевну. Свекровь выглядела измученной: прическа растрёпана, пальто застегнуто на неправильную пуговицу.
Агния! крикнула она. Стой!
Что вам нужно? спросила Агния, не подойдя ближе.
Хватит дурить! Верните Вячеслава! Он пьёт, уволился, сидит у меня в квартире, смотрит в стену. Ты, как жена, должна спасать!
Я никому ничего не должна, спокойно ответила Агния. Вячеслав взрослый человек. Если он пьёт это его выбор. Если уволился его решение. Я не нянька и не реабилитационный центр.
Ты его сломала! Выкинула как собаку! вопАгния, взглянув на уходящую свекровь, спокойно произнесла: «Я выбираю свободу, а не чужие цепи».
