28октября,2025год
Сегодня снова оказался в эпицентре семейного шторма, и я не могу не записать всё в дневник, чтобы хотя бы себе чтото понять.
Мой муж Андрей, будто бы не замечая, что я готовлюсь к вечернему чаю, вломил в наш подъезд девушку, которую я до сих пор не знала. На пороге стояла маленькая девчонка в яркокислом пуховике, волосы крашеные в розовый цвет торчали изпод шапки, а лицо выражало одновременно жалость и возмущение. Рядом с ней стоял Андрей, смущённо подпрыгивая с ноги на ногу, словно боясь попасть в глаза своей жены.
Проходи,Василиса, сказал муж, толкая чемодан в коридор и чуть не задел меня по щиколотке. Марина, отойди чуть подальше, дай ребёнку развернуться.
Я отступила, будто в тумане, и в голове крутилось лишь одно: почему я только сейчас узнаю о визите дочери Андрея от первого брака? Она уже стояла в прихожей, стряхивая мокрый снег с ботинок прямо на наш чистый ковер.
Андрей, проговорила я, пытаясь удержать голос. Дай минутку? На кухню.
Андрей, занятый расстёгиванием молнии её пуховика, крикнул: Сейчас, Марина, сейчас. Полина, иди в гостиную, садись на диван, включай телевизор, а я пока приготовлю бутерброды. Ты же голодна после дороги?
Умираю, пап, бросила Василиса, выпуская пузырёк из жвачки и требуя пароль от WiFi, потому что «трафик кончился». Она швырнула тяжёлые ботинки в прихожую, не ставя их ровно, и в одних носках пробежала по паркету в гостиную. Через секунду загудел телевизор на полной громкости, словно сигнал тревоги.
Я бросилась на кухню, где аромат свежезаваренного чая с бергамотом и лимоном обещал мне тихий вечер с книгой. Всё это исчезло в один миг.
Объяснись! крикнула я, опершись на холодный подоконник.
Андрей упал на табуретку, тяжело вздохнул и попытался оправдаться: Ситуация форсмажор. Света, бывшая, совсем с катушек слетела, орёт на девочку, не даёт ей жить. Василиса позвонила в слёзах, просит, чтобы я забрал её. Куда её деть? На улицу? Она же моя дочь.
Ты мог позвонить Свете и узнать, что происходит, ответила я. И позвонить мне, прежде чем везти её к нам. Мы живём вместе уже пять лет, это и моя квартира.
Андрей подсказал, что Света могла бы дать телефон, а я телефон с собой. Он же, будто бы в шоке, воскликнул: Я знал, ты будешь против! но тут же понизил голос: Ты всегда недолюбливала её.
Я видела её всего три раза: на твоём дне рождения, на похоронах тёти и в торговом центре, напомнила я. О каком «недолюбливании» речь? Я просто хочу знать, кто оказывается в моём доме.
Он замялся, крутил в руках солонку и пробормотал: Пока всё не уладится, может, неделядве. Пока Света не остынет, Василиса будет жить у нас. Ей уже семнадцать, гормоны, нужен поддержка.
Две недели? спросила я, чувствуя, как внутри закипает раздражение. У нас двухкомнатная квартира, мы оба работаем. Где она будет спать?
На диване в гостиной, сказал Андрей, постелю её. Это же временно, родная кровь.
В этот момент из гостиной донесся крик: Пап! Где бутерброды? Я сейчас желудок выплюну! И чай сделай, только без горечи.
Андрей бросился к плите, хлопая дверцами холодильника и разбрасывая крошки. Я наблюдала, как наш уютный мир трещит по швам. Я не мачехазлодейка, но ценю порядок и личное пространство. А главное уважение, которого в его поступке не было ни грамма.
Вечер превратился в кошмар. Василиса, получив гору бутербродов и чай, заняла весь диван, положив ноги в носках прямо на журнальный столик тот, который я недавно полировала воском, чтобы не было царапин.
Василиса, мягко, но настойчиво сказала я, убери ноги с стола.
Она отвернулась, бросив презрительный взгляд: Ой, да ладно, они чистые, папа разрешает.
Здесь живу и я, ответила я, и я не разрешаю.
Василиса демонстративно убрала ноги, закатив глаза так, будто готова увидеть собственный мозг.
Душно тут, прокомментировала она. Окна бы открыть.
Открой, если душно, сказал Андрей, поправляя подушку дочери.
Я ушла в спальню, закрыв за собой дверь, и попыталась выдохнуть. Ночь прошла тревожно: до трёх утра слышался её громкий смех и разговоры по телефону, а Андрей, спящий рядом, тихо посапывал, раздражая меня всё сильнее.
Утром всё дошло до предела. Я встала в шесть тридцать, собиралась успеть принять душ и на работу, но дверь ванной была заперта, а изнутри лилась вода.
Василиса? постучала я. Ты надолго?
Я только зашла! крикнула она, перекрывая шум. Имею право помыться?
Шесть сорок, я пошла за чайником, а вернулась к ванной через пятнадцать минут: вода всё ещё лилась. После двадцати минут крикнула я: Выходи!
В конце концов она вышла лишь через сорок минут. Ванная напоминала сауну: запотевшее зеркало, лужи, мокрое полотенце моё, броское на крючке, и открытые баночки дорогих французских кремов, которые я дарила себе на Новый год. Я взяла одну, увидела след пальца половина содержимого уже вычерпана.
Андрей! крикнула я, так что он чуть не порезался зеркальцем.
Что случилось? спросил он, подтирая лицо полотенцем.
Твоя дочь вымазала мой крем за пять тысяч рублей и бросила моё полотенце на пол. Я опаздываю на работу, потому что она час сидела в душе.
Марина, девочка хочет выглядеть красивой попытался оправдаться он, куплю новый крем, не переживай.
На моём полотенце вышита буква «М», на твоём «А». Как можно перепутать? Это не про крем, а про границы! Объясни ей правила совместного проживания!
В дверном проёме появилась Василиса, завернутая в ещё одно полотенце уже гостевое. Что вы орете? спросила она. Пап, дай денег на такси, я не пойду в школу на автобусе, холодно.
Конечно, солнышко, Андрей сразу переключился на неё, забыв про меня. А крем извинись перед тётей Мариной, ты ведь без спроса взяла.
Ой, подумаешь, мазня, фыркнула Василиса. У мамы лучше, этот жирный крем портит поры. Я его на пятки намазала.
Я почувствовала, как в глазах темнеет, но всё равно вышла из ванной, оделась и пошла на работу, закрыв дверь так, что сыпалась штукатурка. Весь день я была не в себе: коллеги косились, спрашивали, не заболела ли я. Внутри зрело холодное бешенство если помалкивать, дом превратится в проходной двор, где моё мнение ничего не стоит.
Вернувшись вечером, я надеялась увидеть хотя бы порядок. Надежда умерла у порога: в прихожей валялась её куртка, на кухне в раковине гора грязной посуды, на плите пустая сковорода от утренних котлет. В гостиной на диване в той же позе, что и вчера, сидела Василиса, а рядом с ней на полу ещё одна девушка с розовыми волосами, они обе громко смеялись, глядя в телефон.
Привет, сухо сказала я.
Они даже не повернули головы.
Пап, скажи ей! крикнула Василиса.
Из спальни вышел Андрей, выглядя измотанным: О, Марина, пришла? Слушай, девчонки хотят пиццу. Я говорю, подожди меня, Марина чтонибудь приготовит.
Я поставила сумку на тумбочку и, медленно, но уверенно, сказала: Я возвращаюсь с работы, уставшая, вижу этот свинарник, вижу, что вы съели всё, что было в холодильнике, даже не помыв за собой тарелки, и теперь мне нужно стоять у плиты и готовить?
Ну ты же женщина, хозяйка, попытался пошутить Андрей, но улыбка вышла кривой. Тебе же не сложно.
Мне сложно, Андрей. Мне очень сложно. И ещё мне сложно понять, почему в моём доме живёт чужая девушка, я кивнула на подругу Василисы, которую никто не приглашал.
Розововолосая подруга, назвавшая себя Злата, наконец посмотрела на меня: Я Злата. Мы просто делаем видосики. Что вы такая агрессивная?
Злата, холодным тоном произнесла я. Делать видосики будете в другом месте. У тебя пять минут, чтобы покинуть эту квартиру. Время пошло.
Пап! возмутилась Василиса. Ты чего молчишь? Она мою подругу выгоняет!
Андрей метался между двух огней: Марина, пусть посидят тихо, они же не мешают
Они мешают мне жить, Андрей! повысила голос я. Вон!
Злата, поняв, что дело пахнет жареным, быстро собрала вещи и выскочила в коридор. Василиса вскочила с дивана, лицо её покрылось красными пятнами.
Ты не имеешь права! Это папина квартира!
Это наша общая квартира, детка. Если ты хочешь здесь жить, тебе придётся уважать меня и мои правила. А если нет дверь там же, где и у твоей подруги.
Василиса фыркнула и убежала в ванную, громко хлопнув дверь. Снова зазвенела вода.
Я подошла к кухне, села на стул и закрыла лицо руками. Андрей осторожно присел рядом: Ты переигрываешь, Марина. Она ведь ребёнок.
Ребёнок? взглянула я на него. Ей уже семнадцать, учится в университете, подрабатывает, а ведёт себя как пятилетка. Андрей, скажи честно: почему она здесь? Я не верю в сказки про злую маму. Света строгая, но адекватная, я её знаю.
Они поругались изза учёбы. Василиса прогуливала школу, получала двойки, Света отняла ей телефон и запретила гулять. Тогда она вбежала ко мне, сказав, что мать бьёт её.
Бьёт? прищурилась я. Света, которая сдувает с неё пыль?
Может, пару раз Я не знаю! воскликнул Андрей. Я должен был её защитить!
Защищать от воспитания? сказала я. Ты даёшь ей медвежью услугу: позволяешь нарушать правила, плакать, брать деньги, а потом говоришь, что всё нормально. Ты растишь монстра.
Он молчал, глядя в пол. Я набрала номер Светы, найденный в старой записной книжке, и позвонила.
Да? голос был усталым и хриплым.
Света, здравствуйте. Это Марина, жена Андрея.
О, Марина Добрый вечер. Если о деньгах, Андрей уже перевёл алименты.
Нет, не о деньгах. Василиса у нас.
Тишина висела в трубке, потом Света тяжело вздохнула: Я так и думала. Сбежала к «доброму полицейскому». Гнать её надо в шею.
Почему? спросила я. Андрей говорит, что вы её бьёте.
Бью? она усмехнулась. Я нашла у неё вейп и бутылку виски, а она уже месяц не ходит в школу, тусует в ТЦ с какойто компанией. Я отняла телефон и компьютер, сказала: пока не исправишь оценки, без гаджетов. Она начала крушить квартиру: разбила телевизор, порвала мои документы, а потом сбежала к папе, сказав, что он её любит, а я стерва.
Я включила громкую связь, чтобы Андрей слышал всё. Он сидел, бледный, как полотно.
Она вам уже квартиры не разнесла? спросила Света.
Пока только ванную и нервные клетки, честно ответила я. И мой крем.
Гоните её домой. Немедленно. Если Андрей её сейчас «примет», она полностью перестанет слушаться. Она манипулятор высшего уровня, знает, на какие кнопки нажимать у отца. Он постоянно чувствует вину за развод, вот и откупается.
Поняла, сказала Света. Спасибо за правду.
Я положила трубку и посмотрела на Андрея.
Слышал?
Он обнял голову руками.
Я не знал про виски и про школу Она говорила, что учительница к ней придирается
Андрей, хватит играть в страуса. Поговори с дочкой как с отцом, а не как с банкоматом. Скажи, что халява кончилась: либо она живёт по правилам, ходит в школу и уважает нас, либо возвращается к маме и решает свои проблемы там.
Он медленно встал, виден был тяжёлый выбор. Он ушёл в ванную, а я слышала лишь шум воды и крики Василисы: Вы все сговорились! Ты предатель! Я тебя ненавижу!
Дверь ванной распахнулась, и она, рыдая, бросилась в гостиную, захватывая вещи. Андрей стоял в коридоре, опустив плечи.
Василиса, никто тебя не гонит, сказал он, просто будь человеком. Отдай телефон маме, вернись в школу, мы поможем с уроками.
Не нужны мне ваши уроки! Я к бабушке поеду, она меня любит!
Бабушка в деревне, там нет интернета, а туалет на улице, пояснил Андрей. Ты туда прибудешь через два часа.
Василиса замерла, держась за кофту. Я, прислонившись к двери, напомнила: Ксюша, её мама, скорее всего, не обрадуется такому гостю.
Василиса расплакалась, её крик превратился в настоящую истерику. Андрей хотел подойти, но я удержала его за руку.
Дай ей прореваться, прошептала я. Я сейчас пройдусь к ней.
Я подошла,Я приняла решение, что буду стоять за свои границы и защищать свой дом, пока не пойму, как вновь обрести мир в этой семье.
