Дневник, 25ноября
Сегодня я вернула мужу обручальное кольцо и начала упаковывать чемодан, когда случайно увидела его переписку с коллегой.
Дай сюда телефон! Быстрее! крикнула я, стоя в гостиной, рука поднята ладонью к небу. Я видела, как твои глаза блеснули, когда пришло сообщение. Ты даже побледнел, Сергей. Что опять? «Отчёт» в одиннадцать вечера?
Сергей, ещё минуту назад раскинувшийся на диване, теперь сжался на краю, хватая смартфон. На лице смесь испуга и той надменной защиты, которую мужчины включают, когда их ловят с поличным, но всё ещё надеются выкрутиться.
Лен, зачем так? попытался он выдавить небрежную улыбку, но уголок губ дрожал. Писали с работы. Завтра проверка, я же говорил. Ивановой нужны данные по списанию материалов. Что мне, не отвечать? Я же начальник отдела.
Ивановой? переспросила я, шагнув вперёд. Ты шлёшь ей смайлики с поцелуями? Я видела отражение в зеркале серванта, Сергей. Ты улыбался экрану так, как мне не улыбался уже три года. Дай телефон. Если там Иванова и материалы, я извинюсь и схожу на кухню допечь пирог.
Сергей подпрыгнул, пряча телефон за спину.
Это нарушение личных границ! Ты что, в тюремщики записалась? У меня право на приватность! Твоя ревность меня выводит из себя, Лена. Это паранойя, её надо лечить.
Паранойя? внутри поднялась холодная волна. Значит, так. Или ты сейчас положишь телефон на стол, разблокированный, или я собираю твои вещи. Прямо сейчас.
Тишина повисла, нарушаемая лишь тиканьем часов на стене подарок мамы к их серебряной свадьбе через полгода. Сергей оценивал серьёзность моей угрозы. Обычно я отступаю, плачу, прощаю. Но сегодня в моих глазах появилось новое пустота.
На, подавись! он бросил телефон на диван. Читай! Ищи компромат! И потом не ной, когда поймёшь, какая ты дура.
Я медленно взяла смартфон. Экран ещё светился. Пароль дата рождения нашей дочери. Похоже, в панике Сергей забыл его сменить. Открыв мессенджер, я увидела чат не с «Ивановой», а с «Юлечкой (бухгалтер)». Аватарка молодая девушка в открытом топе.
«Сереж, ну ты скоро? Я уже соскучилась. Вспоминаю вчерашний обед в подсобке Ты был огонь » сообщение пришло две минуты назад.
Ответ Сергея, не успевший отправиться, висел в черновиках: «Малыш, потерпи. Моя грымза опять чтото чует, ходит кругами. Сейчас усыплю её бдительность и напишу. Люблю твои губки».
Прокручивая выше, я нашла:
«Твоя жена правда такая скучная, как ты говорил? Бедный мой котик, как ты её терпишь? Она, наверное, в постели как бревно».
Ответ Сергея: «Да какое там бревно, Юля. Бревна хоть горят. А тут болото. Живу ради дочери, ты же знаешь. И борщи вкусные. А душа тянется к тебе, к празднику».
«Болото», прошептала я.
Сергей стоял у окна, нервно постукивая пальцами по подоконнику. Он не видел, что я читаю, но в затянувшейся тишине понял дело дрянь.
Борщи, значит, вкусные? спросила я тихо.
Он резко обернулся.
Что?
Ты пишешь ей, что живёшь со мной ради борщей, а я болото, а она праздник.
Лицо Сергея покрылось пятнами.
Лен, это просто мужской треп, понимаешь? Флирт! Чтобы самоуважение поднять! Ничего серьёзного, клянусь! Она молода, глупа, вешается на меня
Вчерашний обед в подсобке тоже был флиртом? бросила я телефон на диван, будто он заразен. «Ты был огонь». Это она о твоём отчёте писала?
Сергей молчал, захлебываясь воздухом.
Я пошла в спальню, ноги были ватными, но я шла ровно, не падая, не крича, не давая ему возможности наслаждаться моей истерикой. Открыв шкаф, я с грохотом вытащила старый, потрепанный чемодан, тот самый, с которым мы ездили в Геленджик пять лет назад. Тогда мы были счастливы. Или мне так казалось?
Ты что делаешь? спросил Сергей, стоя в дверном проёме, бледный и растерянный.
Собираю тебя на праздник. К Юлечке, открыла я ящик с его бельём и начала бросать носки и трусы в чемодан без разбора.
Лен, прекрати! Это смешно! Разрушать семью изза переписки? Двадцать пять лет, Лен! У нас дочь, ипотека за дачу, планы!
Планы? я на секунду остановилась, держась за его любимый свитер, который вязала два месяца. Твои планы обеды в подсобке с бухгалтером. Мои планы жить с мужчиной, который меня уважает. Оказывается, наши планы не совпадают.
Свитер бросила в чемодан, за ним полетели рубашки, не складывая их аккуратно, а комкала, вкладывая в каждый склад свою боль.
Ты не можешь меня выгнать! крикнул Сергей, переходя от защиты к нападению. Это моя квартира тоже! Я здесь прописан!
Квартира досталась мне от родителей, Сергей. Ты прописан, но собственник я. Ты забыл? Или Юлечка отбила тебе память своими «губками»?
Он побледнел ещё сильнее вопрос о квартире всегда был его уязвимым местом.
Я никуда не пойду! сел он на кровать, скрестив руки. Успокойся, выпей валерьянки. Завтра поговорим. Я, может, виноват, но и ты не ангел.
Я подошла к зеркалу, посмотрела на себя: сорок пять, ухоженная, стрижка три дня назад, маникюр, домашний костюм, а не засаленный халат. Я следила за собой, ходила в бассейн, читала. Но для него я стала прозрачной, как мебель, как болото.
Встань, сказала я тихо.
Что?
Встань с кровати. Сейчас же.
В моём голосе звучал стальной металл, и он подчинился. Я сдернула простыню, скомкала её и тоже сунула в чемодан.
Забирай. Тебе пригодится. Вдруг у Юлечки постельное бельё несвежее.
Продолжила сборы: джинсы, брюки, бритва из ванной, одеколон. Всё летело в бездонный чёрствый чемодан. Сергей пытался чтото сказать, схватить меня за руки, но я отряхивалась, как от назойливого комара.
Лен, давай обсудим! метался он. У всех бывают ошибки! Васька с трёх этажей живёт в двух семьях, и Светка терпит! Потому что мудрая женщина! А ты истеричка!
Иди к Ваське или к Светке, делитесь мудростью. Мне такая «мудрость» не нужна. Я брезгливa, Серёжа. После чужих «обедов» не буду доедать их остатки.
Чемодан был полон, я с трудом застегнула молнию и вытащила его в прихожую.
Обувайся.
Лен Сергей упал, как побитая собака. Куда мне идти? Двенадцать часов, денег на карте кот наплакал, до зарплаты неделя.
Попроси у Юлечки. Ты же для неё «огонь». Пусть греет. Или езжай к маме. Она давно говорила, что я тебя плохо кормлю. Вот и шанс.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не веря, что всё происходит в реальном.
Я подошла к нему вплотную, посмотрела на безымянный палец. Там блестело золотое кольцо советского образца, которым я носила двадцать четыре года. Кожа под ним была бледнее, след от оков.
Я сняла кольцо, взвесила его в ладони. Маленькое, а в нём тонна моего терпения, заботы, любви.
На, протянула я кольцо мужу. Возьми.
Зачем? прошептал он, глядя на золото, как на ядовитую змею.
Сдай в ломбард. На первое время хватит. На гостиницу или на цветы для бухгалтерии. Мне оно больше не нужно, оно жжёт палец.
Он не брал, спрятыв руки за спину.
Я не возьму. Ты моя жена.
Я была твоей женой, пока ты не назвал меня болотом чужой женщине. Бери! схватила я его за руку и втиснула кольцо в ладонь, сжав пальцы.
Уходи.
Сергей взглянул на закрытую дверь спальни, где мы спали годы, на кухню, где всё ещё пахло ванилью от моего вишнёвого пирога, и на чемодан.
Ты пожалеешь, Лена, злобно пробормотал он, надевая ботинки. Ты приползёшь. Кому ты нужна в сорок пять? Старая, никому не интересная. Я мужик в соке, любую подберёт.
Пусть подбирают. Я лучше одна, чем с предателем.
Он бросил связку ключей на пол, звон металла прозвучал как финальный аккорд нашего брака.
Стерва, выплюнул он и вышел, громко хлопнув дверью.
Я сразу же два раза повернула замок, затем накинула цепочку и прислонилась спиной к двери, спустившись на пол.
В квартире наступила оглушающая тишина: ни телевизора, ни его шуршащих шагов, ни привычного ворчания. Лишь гудел холодильник.
Слёз не было, только чувство пустоты, как после генеральной уборки, когда выкинут весь хлам, а дом кажется пустым и гулким.
Я посмотрела на руку: след от кольца ярко выделялся на загорелой коже.
Поднявшись, я прошла к кухне, где стоял остывающий вишнёвый пирог. Взяла нож, отрезала себе большой кусок, налила чай и села за стол.
Болото, значит? спросила я пустоту. Что ж.
Я откусила кусок вишня дарила приятную кислинку.
Телефон на диване завибрировал: звонок от дочери, Кати, учившейся в другом городе.
«Мам, привет! Как вы там? Папа трубку не берёт».
Пальцы на секунду зависли над клавиатурой. Что написать? Правду? Или соврать, что папа спит?
Я набрала: «Папа уехал в срочную командировку, надолго. У нас всё хорошо, доченька. Я пью чай с пирогом».
За окном раздался шум уезжающего такси. Сергей уехал, скорее к маме, потому что Юлечка вряд ли обрадуется «огню» с чемоданом грязного белья в полночь.
Я допила чай, пошла в ванную, долго стояла под душем, смывая с себя вечер, слова, грязь. Мне казалось, будто от меня пахнет его ложью. Я терла кожу мочалкой до красноты, потом нанесла дорогой крем, который хранила «на выход». Завернулась в мягкий плед, села в кресло с книгой.
Страх охватывал меня: начать всё сначала, спать одной, делить имущество, объяснять всё знакомым. Но страшнее было бы остаться, лечь в ту же постель, зная, что он писал другой, считая меня скучной обузой, ждать его «совещаний».
Нет. Я сделала правильный шаг.
Прошла неделя. Сергей звонил, сначала пьяный, обвиняя, потом трезвый, просив прощения, клянясь, что разорвал с Юлей. Я не брала трубку, заблокировала его во всех мессенджерах. Связь шла только через Кать, и только по делу.
В субботу я зашла в ювелирный магазин. Давно хотела кольцо с топазом моим любимым камнем. Сергей всегда говорил, что это пустая трата, лучше купить чтото для дома. Я выбрала самое красивое: глубокий синий, как море, которое я так любила. На тот же палец, где была старый обруч, след почти исчез.
Выходя, я вдохнула осенний воздух полной грудью. Жизнь не закончилась, она только начиналась. В этой новой главе нет места лжи, предательству и людям, которые не умеют ценить домашнее, сделанное с любовью счастье.
Чемодан? Я куплю новый, яркий, и поеду в отпуск одна или с кемнибудь, решит судьба. Главное я больше не буду чужим «болотом» для никого.
