Дневник, 5июля2022г.
Сегодня в прихожей меня встретили две запакованные коробки с вещами. Я даже не успел осмыслить, что происходит, как услышал крик: «Чтототото?! Я уже кормлю твою дочь, а теперь вы хотите ещё и ребёнка к себе навесить?!». Похоже, мои соседи из цеха по ремонту душных отношений окончательно сдурели. Пусть им будет тяжко, но я не собираюсь мириться с этим позором.
Дарья Фёдоровна, моя жена, не могла успокоить мужа, уговаривала, плакала, но он стоял на своём: «Или пусть Настенька будет убирать вместе с младенцем, или я уйду». Я видел, как она, словно вкопавшись в землю, пыталась заслужить одобрение своей матери, бабушки Нины Сергеевны, живущей в деревне Тихоновка неподалёку от Москвы.
Настенька (полное имя Анастасия) с ранних лет искала ласку в семье, где мать была равнодушна, а отец исчез, как будто уехал в Сибирь на постоянную вахту. Дети в России часто растут без отца, но в этой семье отцовское отсутствие ощущалось особенно остро. После развода Дарья отправила дочь к бабушке, которая строго сказала: «Ты не кукса, а ребёнок. Твоей матери и так тяжело, а ты достойна счастья. Или ты её не любишь?». Маленькая Анастасия, глотая слёзы, ответила: «Люблю», не понимая, почему мать кажется счастливее без неё.
Позднее я узнал, что в молодости Дарья была влюблена в Бориса Козлова того самого, кто обещал ей золотые горы, но бросил её ради более «перспективной» девушки. Из разочарования она вышла замуж за меня, и мы построили обычную советскую картину: квартира в спальном районе, работа в заводе, ребёнок. Всё бы было спокойно, если бы Борис не вернулся, предложив вернуть «потерянную» невесту.
Я, как типичный «вахтовик», часто был в пути, а домой возвращался лишь на короткие каникулы. Когда я услышал, что Дарья планирует взять ребёнка от Бориса, я был в ярости: «Или пусть Настенька убирается с младенцем, или я уйду!». Но она, заплаканная, просила меня простить её. Я не мог понять, как она может так легко менять планы, но в России часто говорят: «Куй железо, пока горячо», и я решил дать шанс.
Бабушка Нина была строгой, но справедливой: заставляла Настеньку ухаживать за козами, косить огород, иногда ругалась, но в целом они жили дружно. Мать навещала дочь каждый месяц, принося вареники и хлеб. Я видел, как Настя с восторгом ждет этих визитов, мечтая, что мама обнимет её, скажет: «Поедем домой, доченька, я так по тебе скучала».
Подружка Лина, сидевшая в школьной столовой, грызла меня: «Твоя мама тебя продала, а ты всё в сказки веришь!». Я лишь отвечал: «Обстоятельства такие», а она хихикала: «Чрезвычайные, прямо!». Мы поссорились, но потом мирились в России так и бывает, когда горячая голова успокаивается «какимто чаем».
Когда Насте исполнилось пятнадцать, бабушка скончалась, и я понял, что теперь ей придётся жить с нами. Но не в детдом, а в нашей квартире, где место было ограничено. Борис сказал: «Отправьте её учиться в Казань, там найдут общежитие». Я возразил: «Боренька, так нельзя, у девочки и так стресс после смерти бабушки, а что подумают соседи». Отчим, мой старший брат (по обстоятельствам, я стал отчимом), буркнул: «Ладно, попробуем».
Настя возненавидела его ещё сильнее. Если бы не Борис, мы бы жили вместе, но теперь он стал чужим для неё. Она стремилась угодить Дарье, училась стирке, глажке, готовила лучше меня, планировала стать парикмахершей после девятого класса, чтобы потом поддержать семью. Я видел, как в её глазах отражаются мысли: «Моя мама слишком молода, красива, а я с этим лысоватым и несмелым мужем». Я молчал, потому что в России принято держать «мнение при себе», пока не придёт время.
Год спустя, уже будучи студенткой в колледже, Настя узнала, что у Дарьи появился новый возлюбленный Николай Петров, довольно молод и, по словам матери, «не беден». Он обещал построить загородный дом, нанять прислугу, и даже привёз меня в Тверь, где мы посмотрели на новые возможности. Настя сомневалась: «Уверена?». Я же, как старший брат, лишь кивнул, но не верил в его добрые намерения.
Николай, узнав, что Дарья беременна, быстро «слетел», заявив, что у него уже есть жена и двое детей, а тесть влиятельный чиновник. Он посоветовал Дарье «держать язык за зубами» и даже предлагал аборт, но срок уже был слишком велик. Дарья, в отчаянии, заплакала: «Ты должна меня спасти, иначе мы останемся ни с чем». Я слышал её крик: «Мам, мы както проживём».
Она придумала план: ребёнок будет официально записан на меня, так как мне будет уже 17, а отец «не будет волновать». Я, хотя и не любил этой схемы, согласился, потому что в России часто говорят: «Колюсь в своё, а дальше пусть будет». Мы отдали Дарье в роды акушерку в нашем доме, и она родила мальчика Данила, которого я, по документам, стал отцом.
Борис, вернувшийся с вахты, увидел Данила и взревел: «Что это?!». Я попытался успокоить его: «Боренька, не горячись, всё объясню». Но он снова крикнул: «Чегооо?! Я кормлю твою дочь, а теперь вы ещё ребёнка на шею вешаете?!». Я лишь вздохнул, потому что в России иногда лучше «просто пройти мимо».
Через два дня после приезда Бориса в наш дом, в прихожей ждали две новые сумки с вещами. Отчим, стоя откудато, явно давал понять, что выбора у меня нет. Дарья, испуганно глядя на меня, прошептала: «Настенька, может, отдадим ребёнка в детский дом?». Я понял, что мать уже давно выбрала сторону «не меня».
Я, со всей тяжестью на плечах, вынул спящего Данила из коляски и передал его Дарье: «Твой сын делай с ним, что хочешь». Выходя из квартиры, я взял одну сумку, а вторая, видимо, была полна малышейных вещей. В этом доме мне больше не место.
**Урок:** когда в семье ставятся интересы одного выше интересов всех остальных, каждый из нас рискует стать лишь пешкой в чужой игре. Лучше заранее выяснять, чьи цели и ценности действительно важны, иначе жизнь превращается в бесконечный набор «выборов», где нет места любви и уважению.
