25 ноября, 2025г.
Сидя в своём любимом кожаном кресле, я, Анатолий Сергеевич, медленно откинулся назад. Это кресло не просто предмет интерьера оно стало символом того, как моя единственная дочь, Лада, два года назад подарила его мне в знак своей благодарности. В её горящих глазах тогда отражалась уверенность, что именно так рекомендовали лучшие ортопеды страны тем, кто часами сидит за столом. Эта забота тронула меня до глубины души. Сейчас же даже самая совершенная немецкая эргономика не дарит мне ни малейшего облегчения, потому что напротив, свернувшись калачом, сидит Лада живое отражение моей юности: такая же яркая, такая же упрямая.
Лада держала руки плотно скрещёнными на груди, будто пыталась отгородиться от моих слов. Её нога стучала нервным, прерывистым ритмом по паркетному узору. В такие минуты она напоминала мне самого себя стальной блеск взгляда, упорное напряжение в каждой морщинке. Воздух в кабинете стал густым, будто набитым свинцом.
Знаешь, мой голос нарушил тишину, твой осуждающий взгляд не изменит моего решения. Я не могу одобрить твой выбор. Работа врача в отдалённом селе не твой путь.
Ты просто не хочешь меня слышать, выдохнула она, в голосе звучала обида. Мы будто говорим разными языками, всегда на разных берегах.
Я грустно провёл рукой по лицу.
Хороший предлог для вечного противостояния! Если вспомнить классиков, вспомни, как закончилась судьба тот же Базаров поражением крови после операции! И ты всё ещё упрёшь меня, что я не желаю тебе такой судьбы?
Лада отводила взгляд к потолку, демонстративно показывая, насколько мой аргумент ей кажется нелепым.
Я задумался, как мы похожи, несмотря на споры: не только внешне, но и внутренним стержнем, незломимой волей. Маленькая Лена, когда ей чтото было нужно, тоже сжимала губы и смотрела изпод лба, не собираясь сдаваться.
Только я, ослеплённый горем после потери Ирины, когда дочке было пять, пытался компенсировать эту утрату безмерной, всепоглощающей любовью. Я баловал её, но это не сделало её капризной. Она выросла чуткой, разумной и целеустремлённой. Однако её последнее решение тревожило меня, отравляло каждый день: вместо того чтобы возглавить семейный бизнес, она выбрала путь обычного врача.
Наш семейный бизнес, основанный дедом, связан с медициной мы производим точное оборудование для больниц и недавно открыли сеть эстетических центров. Но Лада, произнеся клятву Гиппократа, заявила, что не будет подравнивать носы и подтягивать лица тем, кто готов заплатить. Её призвание настоящая помощь, а не косметика.
Ты не видишь очевидного, снова пытался я достучаться. Легко говорить о высоких целях, когда за твоей спиной роскошь, лучшие университеты, безграничные возможности. Профессия врача тяжёлая работа, которую редко ценят по достойнству.
Нос Лады задрожал от возмущения.
Сначала ты делал всё, чтобы у меня был выбор, а теперь упрекаешь меня, что он у меня есть? её руки взметнулись в безмолвный вопрос. Я же не собираюсь уезжать в глушь без связи и цивилизации! Меня отправят в обычную районную больницу!
А если эта больница окажется в медвежьем уголке, за сотни километров от всего? мой голос стал громче, я едва сдерживался, чтобы не вырваться наружу.
Лада напряжённо вздохнула и медленно обошла кабинет. Её взгляд скользнул по портретам выдающихся людей, украшающих стены, и задержался на чёрнобелой фотографии Стива Джобса. Затем она резко повернулась ко мне.
Ты знаешь, что сказал Стив Джобс, когда понял, что его время истекает?
Какое именно? спросил я, уставившись в пол.
Он сказал, что с годами приходит простое осознание: часы за тридцать рублей показывают то же время, что хронометр за триста тысяч рублей. Не важно, на какой машине ты едешь дорога для всех одинаковая. И можно чувствовать одиночество как в крошечной квартире, так и в роскошном особняке, быстро произнесла она.
И к чему ты клоняшь?
К тому, что люди живут везде. И в мегаполисе, и в отдалённой деревушке. Я хочу быть там, где моя работа может чтото изменить! в её голосе прозвучали искренние, страстные нотки. Разве ты считаешь, что человек, приехавший в больницу на старой машине, не заслуживает качественной помощи?
Я лишь пытаюсь тебя защитить, Лада! голос мой порвался. Пусть эту ношу несут те, кто не имеет выбора! Я воспитал тебя для совсем иной жизни!
Но это моё жизнь, и только я решаю, как ею управлять! резко встала она. Я поеду туда, куда меня направят. Это окончательно.
Подняв подбородок, она развернулась и поспешно вышла, не оглядываясь. Я безутешно следил за ней глазами и опустил голову на руки. Донечка упорно отказывалась видеть очевидное: в этом мире социальный статус, происхождение и связи играют гораздо большую роль, чем ей кажется. Родившись в достатке, она удивительно стремилась отказаться от всех привилегий.
Мой взгляд упал на фотографию в серебряной рамке: маленькая Лена в яркожёлтом платье беззаботно смеялась.
Если бы она хоть немного пожила в настоящей глуши, она бы поняла, насколько ошибается шепнул я.
И в этот момент во мне вспыхнула новая мысль, как вспышка молнии. Я схватил телефон и без раздумий набрал номер.
Денис, привет. Как дела?
Потихоньку, бодро ответил знакомый. Много чего благодаря твоей поддержке.
Слушай, у меня вопрос. Ты всё ещё влияешь на распределение выпускников медуниверситета? Моя дочь только что получила диплом горит желанием спасать мир.
Без проблем! оживился Денис. Куда ты её собираешься поставить? В столичную клинику? Или в наш научный центр?
В село, твёрдо ответил я. Самое отдалённое, какое найдёшь на карте.
В трубке настала короткая тишина. Затем Денис тихо пробормотал.
Шутки, Толик? Ну, скажи серьёзно куда определяем Ладу?
Сейчас я серьёзнее, чем когдалибо, голос предпринимателя был твёрд. Отправь её в деревню.
Так началась история, перевернувшая судьбы нескольких людей.
Когда я решил отправить дочь в отдалённую деревню Заречное, я искренне надеялся, что суровые реалии быстро снимут с неё розовые очки. Я был уверен: узнав, куда её ждёт работа, она даже не начнёт собирать чемоданы. Но Лада, желая доказать мне правоту, проявила необыкнутую стойкость и уже в пути была в Заречное, где её ждала скромная амбулатория.
Дорога заняла почти целый день. Я смотрел в окно, наблюдая, как за спиной уходят бескрайние поля и тёмные леса, и в мыслях шутил, что из чащи вотвот выскочит медведь подтверждая название села.
Для молодого врача подготовили небольшой, но крепкий кирпичный домик с остроконечной крышей. Плюс рядом стоял старый деревянный дом с забитыми досками. Он выглядел таким запущенным, что казалось, любой сильный порыв ветра может его разломить пополам.
Первые дни Лада была в восторге. Казалось, здесь, вдали от суеты, даже воздух иной свежий, кристальный, будто из родника. Но вскоре пришли трудности.
Местные встречали новую врачиху с подозрением. Люди шептались, что если бы продали такую машину, можно было бы прокормить полупровинцию. Никто не понимал, зачем городская барышня пришла в их глушь. Они ждали подлога, проверяли её на прочность.
Но Лада, собрав всю свою волю, бросилась в работу. Она относилась к каждому одинаково, не деля людей на «важных» и «неважных». Она вытаскивала скальпели, перевязывала детские колени, терпеливо выслушивала жалобы пожилых женщин на суставы.
Прошёл месяц и её приняли. Она стала «своей». И тут началась странная, непонятная проблема.
Лада перестала спать. По ночам слышала странные звуки: тихие шаги, протяжный скрип, жуткое лаяние собаки гдето вдалеке. Она вставала с фонариком, но никого не находила. Постоянная пациентка, баба Глаша, лишь качала головой.
Доченька, ты о нас заботишься, а сама уже тень тени, бормотала она. Лицо бледно, кровяных пятен нет!
Лада улыбнулась ей.
Спасибо, бабушка Глаша. Просто ночами чтото мешает спать, в доме немного страшно.
Старушка прищурила мудрые глаза.
Ты живёшь рядом с плохим домом, тем, что окна забиты. Он принадлежал бывшему фельдшеру. Видела, как он близко к твоему дому? Его построили позже. А в старом никто не хотел жить
Что там случилось?
Было тяжко, вздохнула Глаша. Жена его в лес за ягодами пошла и не вернулась. Село её ищет напрасно. Он от горя запил, а потом повесился. Когда хату открыли, нашли он её убил в ссоре и не смог жить дальше. Оставил записку. Говорят, душа не нашла покоя, бродит.
Лада не верила в такие сказки, но звук шагов стал очевидным.
После тяжёлого дня работа выбила любой страх. Она готовила ужин, собиралась спать, когда вдруг
За стеной раздался протяжный скрип.
У неё перехватило дыхание. Она мгновенно поняла: это не её дом, а соседний. Лада осторожно отодвинула занавеску и выглянула.
И почти закричала. Между досками мелькнула чьято тень.
Все стихло. Затем резкий удар, бам! и приглушённый крик.
Нетнет, я туда ночью точно не пойду прошептала она.
Утром страхи исчезли под солнечным светом. С собравшейся решимостью Лада пошла к той хате.
Внутри её встретили тишина и запах плесени. Фонарик отразил от темных стен старую мебель, перевёрнутый стол
Вначале ничего подозрительного. Но дальше, двигаясь дальше, она замечала следы присутствия: пыль в нескольких местах, на полу обгрызки, кости, панцири А дальше тряпки с коричневыми пятнами, похожими на кровь.
На сегодня хватит прошептала она и начала отступать.
И снова прозвучал тот же долгий, жуткий скрип.
За ним последовал короткий, прерывистый набор звуков, словно ктото босыми крошечными ножками стремительно пробегал по полу. Лёгкий, осторожный стук, как шаги существа, пытающегося остаться незамеченным.
В её воображении образ появился призрак бывшего фельдшера, спешащий увидеть непрошенного гостя. Она резко обернулась, готовясь бежать, но резкий скрип над головой заставил её вздрогнуть и споткнуться.
Нога зацепилась за перевёрнутый стул, она упала на холодный деревянный пол. Смартфон с включённым фонариком выскользнул, ударился о доску, экран погас, устройство скатилось в тёмный угол. Лада тихо завыла и попыталась подняться, но резкая боль в щиколотке заставила её вскрикнуть. Она попыталась обвязать рану. Слёзы бежали по лицу от боли, страха и полного бессилия.
Вам помочь? прозвучал тихий шёпот.
Сердце сначала упало вниз, потом, как будто подпрыгнуло, к горлу. Она всматривалась в темноту, не в силах встать, ползла спиной вперёд к узкому световому проёму.
Кто здесь? прошептала, голос дрожал.
И в ту же секунду, когда она уже готовилась к худшему, в лучик света, пробивавшийся сквозь щели в забитых досками окнах, вышел ребёнок.
Господи праведный! воскликнула она. Ты же мальчик!
Перед ней стоял худой мальчишка лет восьмидесяти, в старой, запачканной одежде, с растрёпанными почти белыми волосами, покрытыми паутиной, как будто только что вышел из укрытия. Светлокоричневые глаза смотрели настороженно, но в них блеснула искра любопытства.
Вам больно? повторил он, всё ещё не решаясь подойти ближе.
Лада была поражена. Несмотря на страх, его первый порыв был помочь.
Что ты здесь делаешь? спросила она, не отводя взгляда.
Живу, тихо сказал он, в глазах проблеснул вызов.
Один? она едва поверила.
Мальчишка слегка пожёстнул плечами:
Раньше жил с мамой в соседнем селе. Два года назад она тяжело заболела и меня забрали в детдом. Он совсем рядом
Он неразборчиво махнул рукой в сторону леса, потом уверенно подошёл ближе.
Давай, помогу тебе.
Тогда Лада заметила, что он едва стоит на ногах. Одна нога была туго обмотана грязными тряпками, через которые просачивалась тёмная пятна.
Что с твоей ногой? тихо спросила она.
Хотел поймать рыбу, потому что голодно было. Камень острый поскользнулся. Порезался. Два дня почти не ходил, просто ответил мальчишка.
Все её страхи растворились в один миг. Она забыла о боли. Держа за стену, она вскочила, прихрамывая, и подвела мальчишку к своему дому. Села его на стул, достала аптечку, очистила и промыла глубокую рану. Затем попросила его назвать себя, какОн ответил, что его зовут Степан, и в его глазах зажглась надежда на новую жизнь.
