Ключи оставь и исчезни, сказал я, когда мама, Тамара Васильевна, вернулась с вечерней смены.
Тамара Петровна, опять задерживаетесь? Пойдём домой, вы уже изнурились! вляпалась коллега Людмила, заглянув в подсобку, где я перебирала накладные. Молодёжь в телефонах, а ты одна за всех пахаешь!
Да, нужно всё доделать, Людмила, иначе завтра проверка, а Семёнович будет ругаться, поправила я сползающие очки и снова утонула в бумагах.
Плюнь на этого Семёновича! Шестьдесят два года, пора подумать о себе!
Я улыбнулась. О себе легко говорить. А как жить? Пенсия копейка. Поэтому я всё время в том небольшом продуктовом магазине, с утра до ночи, хоть какието деньги.
Иди, Люда, не переживай. Я ещё полчасика, тоже домой, успокоила я коллегу, и она ушла, помахав рукой.
Осталась одна в тихой подсобке, где пахло картоном и чемто кислым. За стеной громко звенели кассы последних покупателей, потом двери хлопнули и всё затихло.
Я закончила последнюю строку, складывая бумаги в папку, встала, потянулась, спина уже начала ныть от долгого стояния, то принимая товар, то раскладывая его на полки. Ноги отекли, ботинки жалили.
Сняла старенькое пальто, попрежнему потертое на рукавах, но надёжное, и вышла на улицу. Ноябрь был сырой, ветер щипал за воротник. Я завернула шёлк в шарф и пошла к автобусной остановке.
В маршрутке было душно и тесно. Я втиснулась между толстой тёткой с сумками и парнем в наушниках, глядя в окно на фонари, витрины, прохожих. Думала о ужине дома. Максим, мой сын, наверное, уже сидит за столом, но он обещал ужинать с Оксаной своей невестой.
Оксана появилась в жизни Максима полгода назад: рыжие волосы, яркий макияж, громкий голос. Сразу же стало ясно, что она не просто гость. Максим светился от любви, постоянно говорил маме:
Мам, не переживай, Оксанка хорошая, просто мы ещё не совсем знакомы!
За эти полгода я узнала её достаточно: она частенько приходила в нашу квартиру, растягивала диван, включала телевизор, требовала чай или кофе, но смотрела на меня свысока, будто я прислуга.
Тамара, а вы чайник помоете получше! Здесь разводы!
А вы не могли бы потише ходить? У меня голова болит!
Максим, конечно, ничего не слышал или делал вид, что не слышит. Он вечно летал вокруг Оксаны, будто от неё зависел. Я молчала, не желая разрушать сыну счастье.
Я вспомнила, как растила Максима одна. Муж, Николай, бросил нас, когда ему было три года. Оставила ребёнка на руках, без крыши, переехала в коммуналку к родителям Николая, а потом в небольшие комнатки в общежитиях, работая в библиотеке днём и моя полы в офисах вечером.
Я отказывала себе во всём, но Максиму покупала новые ботинки и куртки. Когда он поступил в техникум, я радовалась. Затем он нашёл работу на заводе, стал зарабатывать. Я копила каждую копейку и наконец смогла купить однокомнатную хрущёвку на окраине Москвы свою!
Квартиру оформила на имя сына, подумала: ему будет легче управлять, он молодой. Максим обнял меня и сказал:
Мам, ты самая лучшая, я тебя никогда не брошу!
Я поверила.
Но потом Оксана начала менять всё. Максим стал задерживаться у неё, приходил домой поздно, а Оксана ночевала у нас. Я спала на раскладушке в кухне, а молодые занимали комнату. Неудобно, но место молодёжи нужно.
Оксана намекала, что квартира тесна, что мне лучше съехать.
Максимушка, как же мы будем жить втроём? Нет личного пространства! ныла она.
Это моя мама, я её не выгоню, отмахивался сын.
Слова эти гнили в моём сердце.
Маршрутка остановилась, я вышла и пошла пешком три квартала к дому. Ноги еле двигались, усталость была не только физической.
Поднялась на третий этаж, открыла дверь, вошла. Свет в прихожей горел, из квартиры доносились голоса. Сняла пальто, сняла ботинки, но в коридоре появился Максим.
Лицо его было бледное, напряжённое. За ним стояла Оксана с самодовольной ухмылкой.
Мам, подожди, преградил он путь.
Что случилось, сынок? Ты болен? спросила я, испугавшись.
Нет, мама, нам надо поговорить.
Сначала переоденусь, тогда
Не нужен ужин! Мы с Оксаной решили нам нужна квартира, только одна. Ты же работаешь, получаешь зарплату, можешь снять комнату.
Я стояла, сердце билось, в ушах шум.
Как одной? прошептала я.
Мы хотим пожениться, нам нужно пространство. А ты ты ведь живёшь на эту квартиру, которую я копила!
Нет, мам, квартира оформлена на меня, так что технически она моя. Ты должна съехать.
Сынок! Ты серьёзно? Ты же мой ребёнок!
Именно поэтому ты должна понять меня! Мне нужно строить свою жизнь!
Оксана права повторила я, глядя на неё, стоявшую, скрестив руки.
Я ничего не навязывала! воскликнула Оксана. Мы взрослые, имеем право на личную жизнь!
Личная жизнь я качалась, прислонившись к стене. Максимушка, подумай! У меня нет денег на съём! Пенсия микроскопическая!
Мам, ищи жильё в общежитии, или к комунибудь подсели.
В общежитие? Мне? В шестьдесят два? дрожала я. Это бред!
Не бред! крикнул сын, и я отшатнулась.
Хватит меня шантажировать! Я принял решение! Ключи оставь и исчезни! сказал он.
Тишина. Я не могла поверить, что эти слова произнёс мой сын, которого я выкормила и обучила.
Я подошла к полке, взяла связку ключей, положила их на полку в прихожей, руки дрожали.
Хорошо, прошептала я. Хорошо, сын. Раз ты так решил.
Наделась пальто, ботинки, взяла сумку и вышла на лестничную площадку. Дверь за мной захлопнулась. Я стояла, не зная, куда идти. Ноги сами понесли меня вниз, на улицу, слёзы стекали холодными, горькими по щекам.
Я шла, пока не дошла до квартиры старой подруги Надежды, жившей в соседнем районе, в двухкомнатной квартире. Однажды она осталась одна после смерти мужа, дети разъехались.
Нажала кнопку звонка, долго стояла, пока дверь не открылась.
Оля! воскликнула Надежда, увидев меня в слезах. Что случилось? Входи скорее!
Я бросилась в её объятия, плакала, пока она усаживала меня за кухонный стол.
Рассказывай, что произошло, спросила она, качая головой.
Я всё вырвала: Оксану, Макса, их ссоры, угрозы, «ключи оставь и исчезни».
Это же свинство! Как он мог! возмутилась Надежда.
Не знаю, что делать, всхлипнула я. Мне некуда идти.
Оставайся у меня! сказала она твёрдо. У меня есть свободная комната, спи там.
Я благодарно сжала её руку.
Ночью на раскладушке я не могла уснуть, мысли крутились, как в водовороте. Утром Надежда заварила крепкий чай, нарезала бутерброды.
Сегодня иди на работу, как обычно, а потом подумаем, что дальше, сказала она.
Я пошла в магазин, целый день провела за прилавком, будто в тумане. Людмила несколько раз спрашивала, всё ли в порядке, но я отмахивалась.
Вечером я вернулась к Надежде, та принесла новости:
Помнишь Нину Сергеевну из библиотеки? Она недавно овдовела, живёт в трешке. Я позвонила ей, она согласна взять тебя за небольшую плату, но лучше, чем общежитие.
Я согласилась, переехала к Нине Сергеевне через неделю. Женщина была строгой, но доброй, сразу прописала правила: рано ложимся, шумим мало, пользуемся кухней по очереди, свет не зря не оставляем.
Комната была крошечной, метров восемь, туда втиснулась кровать и тумбочка. Я оставила вещи в квартире, где Макс не отвечал на звонки.
Жизнь пошла поновому. Я рано вставала, ездила на работу, вечером возвращалась к Нине, готовила ужин, ела в одиночестве, потом лежала, смотрела в потолок и думала о сыне.
Почему он так поступил? Любовь к матери испарилась? Или Оксана его так запутала?
Я вспоминала малыша, который приносил рисунки из садика:
Мамочка, я нарисовал!
Как он учился кататься на велосипеде, падал, но не плакал:
Я же мужчина! Мужчины не плачут!
Как в школе защищал девочку от хулиганов, пришёл с синяком, но гордо сказал:
Мам, я не мог её обидеть!
Тот ребёнок был добрым и справедливым. Где же он теперь?
Прошёл месяц, я похудела, ослабела, Нина Сергеевна заметила:
Вы же должны есть нормально!
Апетита нет, ответила я.
Понимаю, но силы нужно беречь.
Однажды мне позвонила незнакомка:
Здравствуйте, я Ирина, живу этажом выше. Мне нужно с вами поговорить.
Мы встретились в кафе. Ирина, лет сорока, рассказала, что слышала странные вечеринки у Макса, громкую музыку до утра, крики, подозрительные гости с пакетами, запах, который ей показался неладным.
Я побелела от страха.
Через неделю я пришла к их квартире, постучала, но дверь открыла Оксана, растрепанная, с красными глазами.
Что тебе нужно? бросила она.
Мне нужен Макс.
Его нет.
Врёшь, я слышу шум.
Не важно, его уже нет.
Она захлопнула дверь. Я стояла на пороге, не в силах понять, что делать.
Села на лавочку у подъезда, смотрела в окна своей бывшей квартиры, где ещё горел свет, мелькали тени.
Вдруг вышел Макс, бледный, худой, в смятой одежде. Увидев мать, остановился.
Мам зачем ты здесь?
Что с тобой? Ты же не в порядке! Соседи жалуются!
Мы живём, как хотим!
Я вижу, ты в беде, помогу! Пойдём отсюда!
Куда? У тебя и дома нет!
Найдём чтонибудь! Я же мать!
Я схватила его за рукав, он оттолкнул меня. Я упала, он замер, посмотрел на меня с испугом.
Мам я не хотел пробормотал он, помогая подняться.
Смотри на себя, сынок, что с тобой случилось? Ты был добрым мальчиком, а теперь?
Он молчал, потом тихо:
Оксана меня заставляет, боюсь остаться один.
Я подошла ближе, обняла его.
Ты не один, я с тобой.
Он заплакал, обнял меня, стоя под фонарём во дворе.
Прости меня, я дурак.
Не дурак, просто ошибся. Ошибки исправим.
Мы долго говорили тем вечером. Я убедила его уйти от Оксаны, сказать ей, что квартира моя, и если не уйдёт, вызвать участкового.
Он задумался.
Ты вернёшься?
Если захочешь.
Хочу, мам.
Мы примирились, он вернулся в квартиру, объявил Оксане конец отношений, вызвал полицейского, её выгоняют.
Через неделю я вернулась, а он встретил меня у двери с цветами.
Добро пожаловать домой, мам.
Я прижала их к груди, заплакала от радости.
Мы вместе убирались, стирали шторы, мыл полы, словно в старые добрые времена.
Главное семья, сказал он, ты у меня одна, я тебя никогда не предам.
Слышу, сынок, ответила я.
Сидели за столом, пили чай, за окном шёл дождь, но в квартире было тепло.
Прошло полгода. Макс нашёл новую девушку, Катю, скромную, добрую, помогала мне на кухне, мы быстро поладили.
Мам, как тебе Катя? спрашивал он.
Хорошая девушка, держись за неё.
Я сидела у окна, смотрела на закат, вспоминая тот ужасный вечер, когда сын сказал: «Ключи оставь и исчезни». Но я пережила, всё вернулось на круги своя.
Иногда человеку нужно упасть, чтобы понять, что действительно важно. Я упала, но встала, потому что я мать, а мать не бросает своих детей.
