Было время, когда родная стала чужой, и теперь я вспоминаю те дни, как будто они прошли у нас в далёкой деревушке под Псковом. Значит, Вике ничего не достанется? спросила я, глядя на мужа. Андрей лишь пожужжал плечами, лицо его оставалось невозмутимым, будто речь шла о самом естественном.
Лада наша девочка, произнёс он. Ей не нужен отдельный уголок, а мальчикам надо уже семью создать, жениться. Я обязан им помочь. Он перевёл взгляд на дочь. Лада стояла за столом, где только что ужинала вся семья. Девушка словно застыла, губы сжались в тонкую линию, кожа побелела, почти как фарфор. Руки покоились на коленях, но в плечах читалась напряжённость каждое слово Андрея ударяло в самое сердце.
Лада медленно поднялась, схватила свою сумку со спинки стула и кивнула.
Спасибо за ужин, мне пора. Сказала она и направилась к двери. Тихо хлопнула она за собой, а я, мать, стояла, не в силах вымолвить ни слова. В груди сжималась боль и непонимание. Что же только что случилось? Почему Андрей так поступил?
Всё уже решено, продолжил муж, будто бы и не заметив, как Лада ушла. Объявление вывесил, наша трёхкомнатка скоро продастся. Деньги поровну разделю между Максимом и Егором. А Ладу пусть ищет жениха с хорошим состоянием. У неё ещё вся жизнь впереди. Максим и Егор, сидящие напротив, кивнули одобрительно. Старший сын, Максим, даже улыбнулся отцу.
Правильно, пап, нам скоро квартиры потребуются, сказал он.
Я тоже за, добавил Егор. Сейчас без помощи родителей ни к чему. Сыновья встали, поблагодарили за ужин и разошлись по своим домам. Максим жил с женой в однушке, Егор арендовал студию.
Я осталась за столом, не в силах пошевелиться. Тишина в квартире давила, словно тяжёлый плед. Андрей стал убирать посуду, насвистывая старую мелодию, а я смотрела на него и почти не узнавала.
Неужели ты не считаешь Ладу своей дочерью? спросила я.
При чём тут? ответил он, не отрываясь от мытья.
Я встала, голос мой превратился в крик.
При том, что ты её удочерил! Я усыновила Максима! У нас родился Егор! Разве это повод списывать Ладу со счётов? Она же твоя дочь, Андрей! Твоя! Он лишь кивнул, поставив тарелки в раковину, и обратился ко мне.
Я просто думаю о тех, кому квартира нужна больше. Мальчикам надо жениться, семьи создавать. Лада найдёт себе мужа, переедет к нему. Ты должна понять, Вероника, это разумное решение. Его слова звучали, как холодный совет.
Я замолчала, слова застряли в горле, и поняла, что убеждать уже бесполезно. Муж уже принял окончательное решение, а я не могла запретить ему продавать наш дом. Мы жили в этом «добрачном» жилье, а он сдавал свою квартиру, деньги шли на семью. Сейчас же его поведение я объяснить уже не могла.
Я ушла в спальню, легла на кровать и уставилась в потолок. Слёзы текли по вискам, но я их не вытирала. Внутри всё горело от обиды и бессилия изменить хоть чтото.
Прошёл почти месяц. Максим и Егор приходили, показывали отцу распечатки с сайтов недвижимости, обсуждали районы, метраж, близость к станции метро. Андрей кивал, советовал, на что обратить внимание. Лада не писала, не звонила, не приходила. Я несколько раз пыталась дозвониться, но слышала лишь короткие ответы: «Занята, всё в порядке, созвонимся позже». Она не перезванивала.
Видишь, дочка нас забыла, однажды вечером сказал Андрей. Бросила. Даже ни разу не заглянула. Я прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Это я её бросила, заставив почувствовать себя чужой. Но произнести это вслух было бы слишком больно, а он всё равно бы не услышал.
Квартира продалась. Я до последнего надеялась, что он поймёт и хотя бы часть денег отдаст Ладе. Но всё ушло сыновьям. Максим и Егор радовались, строили планы, а я стояла молча, глядя на их счастливые лица, не в силах понять, как можно так легко предать родного человека.
Через две недели у Андрея был день рождения. Я накрыла стол, позвала сыновей, невестку Максима. Лада пришла последней, принеся маленький пакет. Поздоровалась со всеми и протянула отцу подарок.
Держи, сказала она.
Он развернул упаковку обычный набор для бритья. Никакой душевности, лишь формальный презент, как будто дарят его малознакомому соседу.
Лада села, но почти не тронула еду. Весь вечер молчала, отвечала односложно, когда к ней обращались. Я видела, как её рука сжимает вилку, как напрягаются скулы. Боль читалась в каждом движении.
Лада, ты даже не поздравила меня толком. Что молчишь весь вечер? спросил Андрей.
Она медленно поставила чашку, посмотрела на него долгим взглядом, в котором уже не было прежнего обожания, лишь холод.
С днём рождения, Андрей Викторович. Сказала она, и в её голосе не было ни капли тепла. Желаю вам долгих лет жизни, счастья с вашими сыновьями. Пусть всё у вас сложится. Живите долго и хорошо. Затем собрала сумку, кивнула мне и направилась к выходу. Я бросилась за ней, догнала у двери.
Лада, подожди! крикнула я.
Она обернулась, слёзы едва сдерживала, но всё же они катились по щекам. Она вытирала их ладонью, голос её был твёрд и резок.
Мам, дело не в квартире. Плевать. Я сама куплю, сама справлюсь. Я нормально зарабатываю. Я думала, что он меня любит, что я для него родная дочь. Но нет, его сыновья ему ближе, а я пустое место. Я усвоила урок и больше не буду притворяться, что ничего не случилось. Я попыталась обнять её, но она отстранилась.
Мне пора. Увидимся, мам. И она ушла, оставив меня стоять в прихожей одной. Всё внутри разрывалось на части. Того, кого я называла отцом, предала моя единственная дочь.
Вернувшись в комнату, Андрей хотел чтото сказать, но я подняла руку.
Не надо. Время разговоров прошло. Я развернулась и ушла в спальню, лёгла лицом в подушку и тихо заплакала. Слёзы лились, как горячие реки, и я впервые за долгие годы позволила себе просто плакать о дочери, о семье, о предательстве.
Через неделю я почти не разговаривала с Андреем. Внутри созрела идея, чёткая и ясная.
Я продаю квартиру, сказала я.
Он чуть не подавился.
Что? Зачем? спросил он.
Куплю однушку, а оставшиеся деньги отдам Ладе. Потому что так хочу. Моя квартира, моё решение. Он воскликнул: Ты с ума сошла? Нам же ещё в трёхкомнатке места хватит, а внуки уже скоро! Где мы всех разместим в однушке? Я ответила твёрдо: Я приняла решение, и ты не имеешь права голоса. Я молчала, когда ты продавал свою квартиру! Андрей несколько дней боролся, пытался переубедить, но я была непреклонна.
Квартира продалась быстро. Я нашла хорошую однушку в нашем районе, оформила все документы, а оставшиеся деньги перевела Ладе и отправилась к ней.
Лада открыла дверь и, увидев меня, сразу же разразилась слезами, бросилась в объятия.
Мам, зачем? Тебе же теперь в однушке жить! Сказала она.
Я крепко обняла её, прижала к себе, гладила волосы, целовала в макушку. Слёзы текли и по моим щекам, но теперь это были слёзы облегчения.
Может, для Андрея ты и стала чужой, прошептала я, но для меня ты всегда останешься маленькой принцессой, моей единственной дочкой. Я буду любить тебя до конца дней. Всегда, слышишь? Всегда. Мы стояли в объятиях, плакали, а я гладила её по спине, успокаивая. Мы долго не отпускали друг друга.
Отношения Лады и Андрея так и не восстановились. Она больше не приходила к нему, не звонила. Общалась лишь со мной, а я навещала её сама. Но теперь я знала, что моя дочь не осталась обделённой, что я смогла отстоять её интересы.
