Галина Петровна схватила конверт столь резким рывком, что все в комнате подпрыгнули, а ножи на столах зазвенели, будто крошатся. Её пальцы, покрытые яркокрасным лаком, вцепились в бумагу, как когти птицыхищницы. Но нотариус, холодный как зимний ветер над Окой, наложил ладонь на её руку.
Сожалею, госпожа, произнёс он ровно, это не ваше.
В зале наступила гробовая тишина, прерываемая лишь тиком старинных часовкарандашей и далёким криком ребёнка, доносящимся из двора. Олег свернулся в своём стуле, будто хотел раствориться в воздухе; женщина рядом с ним наблюдала с любопытством, не понимая ничего.
Я стояла неподвижно. Десять лет назад я дрожала, молила о пощаде. Сейчас я знала, что их власть над мной окончена.
Нотариус разорвал конверт и вытащил несколько листов. На первом стояла подпись моего тестя Василия Ивановича, скончавшегося несколько месяцев назад. Голос нотариуса прозвучал чётко и твёрдо:
Завещание составлено за три месяца до кончины. Единственной наследницей является Алёна Сергеевна.
Семья сразу загудела. Тётки переглянулись, дядюшки покашляли, какоето дитя хихикнуло, не понимая, что происходит.
Что?! закричала Галина Петровна. Это ложь! Он бы так никогда не поступил!
Всё написано чёрным по белому, продолжил нотариус. «Оставляю всё имущество, включая дом и землю, бывшей жене моего сына, которой не пришлось уходить добровольно, а её изгнали». Он даже привёл объяснение.
Олег просторно кивнул. Новая жена отодвинулась от него, как будто её только что высвободили из сна.
Я вдохнула глубоко. Я знала о завещании ещё до этой встречи, но произнести его вслух, перед всеми, имело совсем иной вес.
Значит, это было прошептала тестя. Он всегда тебя жалел! И теперь хочешь отнять у нас дом?
Я встала. Голос мой был спокойный, но твёрдый, как сталь:
Ничего не забираю. Вы отняли у меня десять лет жизни, когда изгнали. Но ваш муж всё видал и принял другое решение.
Не смей! воскликнула она. Ты ничтожна!
Я хозяйка этого дома, ответила я без колебаний.
Тишина стала тяжёлой. Все взгляды приковались к моим глазам.
Но добавила я после паузы, я не собираюсь вас гнать. У меня есть свой дом и своё дело. Я лишь прошу справедливости.
Олег поднял глаза, будто не веря:
Значит ты оставляешь нам его?
Оставляю вам право жить здесь, пояснила я. Но собственность моя. Это означает, что вы больше не в силах меня унижать.
Галина Петровна выглядела разбитой. Её голос дрогнул, превратившись в шёпот:
Ты хочешь меня разрушить
Я посмотрела ей прямо в глаза:
Нет. Хочу, чтобы ты ощутила, что значит зависеть от чужой воли.
Нотариус собрал документы и встал.
Всё оформлено законом. С этого дня собственником считается госпожа Алёна Сергеевна.
Я кивнула коротко и вышла наружу. Воздух был свеж, солнце садилось за старой грушей во дворе, и я шла так легко, будто парила.
Бобика давно уже не было, но я словно услышала его лай, как в те времена, только теперь он звучал не как крик отверженной женщины, а как победный оклик.
Я улыбнулась и пошла вперёд, потому что теперь никому нельзя было назвать меня «ничем». Я была собой, и этого мне хватило, чтобы вернуть себе достоинство и жизнь.
