Пока я жив, эта женщина порог не переступит, бросил отец, увидев мою невесту.
Не смей повышать голос! Я твоя мать! крикнула я, и голос её дрожал от злости.
А ты не лезь в мою жизнь! Мне тридцать, мать! я бросил в ответ.
Сергей стоял в кухне, лицо раскраснело от гнева. Мама сидела за столом, обтирая слезы платком. Отец молчал, уткнувшись в окно.
Я не лезу, я просто хочу понять, всхлипнула мама. Почему ты нам ничего не рассказываешь? Мы же родители!
Потому что вы всё равно будете против! Как всегда!
Мы лишь хотим тебе добра, сынок.
Вы хотите, чтобы я жил по вашему плану! А я устал!
Я схватил куртку, хлопнул дверью и бросился вниз по лестнице. На улицу дул октябрьский ветер, обжигающий лицо, но он казался приятнее, чем душная квартира.
Я шёл быстро, не сворачивая, и телефон в кармане завибрировал. Вытащил его Алена.
Привет, солнышко.
Привет. Как дела? Сказал?
Я вздохнул.
Не успел. Мама опять начала толкать, что я мало зарабатываю, что надо было в институт. Поругались.
Серёжа, ты обещал сегодня рассказать им о нас.
Я помню. Завтра скажу. Обязательно.
Ты уже неделю это повторяешь.
Алина, пойми. Они такие придирчивые. Мама сразу начнёт расспрашивать, кто ты, откуда, чем занимаешься. Отец будет молчать, лишь смотреть.
Я не боюсь их взгляда, в голосе Алины прозвучала обида. Я боюсь, что ты стесняешься меня.
Что?! Алина, как ты можешь!
Что я должна думать? Полгода вместе, а родителям не сказал.
Скажу. Завтра точно скажу.
Мы попрощались. Я убрал телефон и пошёл дальше. Алина была права: я тянул время, боясь реакции отца, особенно его холодного взгляда. Отец у меня был строгий военный отставник, почти безмолвный. С детства я помню его тяжёлый взгляд, от которого становилось не по себе. Мама могла объяснять, спорить, но с отцом никогда. Он просто выносил вердикт, и всё.
Вернувшись домой поздно, родители уже спали. Я прошёл в свою комнату, раздевшись, лёг. Спать не получалось, я ворочался, думал о завтрашнем разговоре.
Утром встал рано, позавтракал молча. Отец читал «Известия», мама готовила кашу.
Пап, мам, мне надо вам сказать, сказал я.
Отец отложил газету, мама обернулась.
Я встречаюсь с девушкой. Серьёзно. Хочу познакомить вас.
Мама всплеснула руками.
Наконец! Я уж думала, ты не женишься!
Как её зовут? спросил отец.
Алёна. Ей двадцать семь, работает продавщицей в магазине одежды. Добрая, хорошая.
Откуда? продолжил отец.
Из нашего района, живёт на Уральской, с мамой.
Фамилия?
Зачем вам фамилия, Михаил Петрович? вставила мама. Серёжа говорит, что она хорошая.
Фамилия, я спросил.
Я замялся.
Синицына. Алёна Синицына.
Отец замер, газета выпала из рук, лицо побелело, словно мел.
Что? лишь выдохнул он.
Синицына, повторил я, не понимая. Пап, ты чего?
Отец встал медленно, будто каждое движение давалось с трудом. Он посмотрел на меня, и в его взгляде было столько боли, что я отступил назад.
Как её мать зовут?
Татьяна Николаевна. А что?
Отец прошёл к окну, встал спиной к нам.
Михаил, что случилось? мама подошла к мужу. Ты знаешь эту девушку?
Не девушку. Её мать.
Тишина повисла. Я смотрел на отца, не понимая, что происходит.
Приведи её, сказал он, не оборачиваясь. В воскресенье к обеду.
Я хотел спросить, в чём дело, но отец уже вышел из кухни, хлопнув дверь в спальню.
Мам, что это было? спросил я.
Мама стояла бледная, растерянная.
Я не знаю, сынок. Не знаю.
Я позвонил Алёне, рассказал о странной реакции отца. Она молча слушала.
Может, он знал мою маму? предположила она.
Похоже. Но мама говорит, что ничего не знает.
Ладно, в воскресенье всё выясним.
Воскресенье пришло быстро, я нервничал, как перед экзаменом. Алёна пришла ровно в два часа, в синем платье, с собранными волосами, красивая и спокойная.
Не волнуйся, сказала она, сжимая мою руку. Всё будет хорошо.
Мы поднялись на четвёртый этаж. Я открыл дверь своим ключом. Мама встретила нас в прихожей, суетливая и взволнованная.
Здравствуйте, Алёночка! Проходите!
Здравствуйте, Алёна протянула букет. Вам.
Ой, какая красота! Спасибо, деточка!
Мы прошли в гостиную. Отец сидел в кресле, глядя в одну точку. Услышав наши шаги, он поднял голову и увидел Алёну. Лицо его исказилось.
Пока я жив, эта женщина порог не переступит, произнёс он, медленно вставая.
Мама ахнула. Я замер. Алёна побледнела.
Пап, ты что? я шагнул вперёд.
Она не войдёт в наш дом. Никогда.
Михаил! мама схватила мужа за руку. Что ты говоришь? Это невеста нашего сына!
Мне плевать! Синицыных в этом доме не будет!
Алёна стояла неподвижно, слёзы блестели в глазах, но она держалась.
Почему? спросила она тихо. Что я вам сделала?
Не ты. Твоя мать.
Моя мать? Вы её знаете?
Её я помню. И лучше бы не знал.
Объясни! закричал я. Что происходит?!
Отец посмотрел на меня.
Её мать разрушила семью моего брата. Изза неё он спился и умер в сорок лет. Понимаешь? Умер!
Алёна качнулась, я подхватил её.
Садись, усадил её на диван. Дыши.
Я ничего не понимаю, прошептала она. Моя мама никогда…
Твоя мама многое скрывала, сказал отец, стоя над нами. Она увела мужа у беременной женщины. Мы развелись, Николай начал пить. А потом она бросила его через полгода, нашла другого.
Это неправда, встала Алёна. Моя мама не такая!
Правда! Я видел всё собственными глазами! Мой младший брат Николай был почти моим сыном, я его растил. А она его погубила!
Хватит! я встал между отцом и Алёной. Даже если правда, она не виновата в том, что её мать сделала!
Яблоко от яблони недалеко падает.
Ты серьёзно? не верил я своим ушам. Судишь человека по родителям?
Я знаю, что говорю.
Нет, не знаешь! Алёна замечательная девушка, добрая, честная, трудолюбивая! Я люблю её и собираюсь жениться!
Отец побледнел ещё сильнее.
Женишься забудь дорогу в этот дом.
Михаил! мать заплакала. Что ты творишь?!
Я дал слово. Синицыным здесь нет места.
Алёна взяла сумку.
Пойдём, Серёжа. Не надо.
Алёна…
Пойдём. Пожалуйста.
Мы вышли из квартиры, спустились по лестнице молча. На улице Алёна разрыдалась.
Я обнял её, гладил по спине, не зная, что сказать.
Прости его. Он не понимает, что говорит.
Он прав, всхлипнула она. Моя мама действительно… имела романы. Рассказывала мне, что была молодой и глупой. Я не думала, что…
Не думай об этом. Это прошлое, не твоё и не наше. Чужое.
Может, нам не стоит? Если твой отец так против…
Алёна, посмотри на меня, я взял её лицо в ладони. Я люблю тебя. Мне плевать на прошлое наших родителей.
А твоя семья?
Отец успокоится. Или нет. Это его проблема.
Мы пошли к дому Алёны. Её мама встретила нас удивлённо.
Как рано вы вернулись! Чтото случилось?
Алёна рассказала. Мама слушала, бледнея. Когда дочь закончила, села на диван, закрыв лицо руками.
Боже, я не думала… Столько лет прошло…
Мам, это правда? О том мужчине?
Татьяна Николаевна кивнула.
Правда. Мне было двадцать два, я работала официанткой. Он приходил каждый день, красивый, внимательный, говорил, что любит. Я влюбилась, а потом узнала, что он женат, жена беременна.
И ты не ушла? спросила Алёна тихо.
Не ушла. Думала, что любовь всё оправдывает. Он ушёл от жены к нам. Я поняла ошибку, он начал пить, скандировать. Я испугалась, уехала к родителям в деревню, узнала, что беременна мной.
А он?
Не знаю. Мы больше не виделись.
Он умер, сказал я. Мой отец говорит, что его брат спился и умер.
Татьяна Николаевна закрыла глаза.
Господи. Николай умер…
Мы сидели молча, часы тикали.
Что теперь делать? спросила Алёна.
Жить дальше, сказала мама, открыв глаза. Я не могу изменить прошлое, но ты не виновата в моих ошибках.
Твой отец так не считает, я горько ухмыльнулся.
Тогда поговорю с ним сама, сказала Татьяна. Давно пора.
На следующий день я не пошёл к родителям, звонил маме, она плакала в трубку, просила приехать. Я отказывался. Отец упёртый? Сын тоже умеет быть упёртым.
Прошла неделя, потом ещё. Мама звонила каждый день.
Серёженька, отец плохо спит, почти не ест. Приезжай, поговорите.
Пусть извинится перед Алёной.
Ты же знаешь его. Он никогда не извиняется.
Тогда и разговаривать не о чём.
Однажды вечером, когда я сидел с Алёной, раздался звонок. Татьяна Николаевна открыла дверь, а в дверном проёме стоял мой отец.
Мы смотрели друг на друга молча, потом отец снял шапку.
Здравствуй, Таня.
Здравствуй, Миша.
Можно войти?
Татьяна молча отступила, отец вошёл, увидел меня и Алёну на диване.
Пап? встал я.
Садись. Я пришёл поговорить.
Он прошёл в комнату, сел на стул. Мы молчали, ожидая.
Тридцать лет назад, начал он, мой брат Николай влюбился без ума в девушку Таню, которая работала в кафе. Я просил его успокоиться, ведь у него была беременная жена. Он не послушал.
Татьяна сидела с опущенной головой.
Он ушёл от жены, я его не простил. Мы долго не общались, а потом Николай стал пить, потом умер от цирроза печени в сорок лет.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
Я винит Татьяну, думал, что изза неё всё случилось. Ненавидел её. А теперь…
Он поднял глаза на Татьяну Николаевну.
Понимаю, что виноват был Николай. Он сам принял решение, сам пошёл по этому пути. Не ты его в рот наливала, не ты заставляла бросить жену.
Я приняла его, зная, что он женат, тихо сказала Татьяна. Я тоже виновата.
Виновата. Но вины перед его женой, а не передо мной. Я тебя судил, и дочь твою судил без причины.
Он повернулся к Алёне.
Прости меня, девочка. Я был неправ. Ты хорошая, я вижу. Серёжа не стал бы связываться с плохой.
Алёна молчала, слёзы скользили по щекам, но она их не вытирала.
Я не прошу прощения сразу, продолжал он. Понимаю, что обидел. Прошу дать шанс, начать заново.
Я не держу зла, вытерла Алёна слёзы. На самом деле.
Умная девочка, отец встал. Таня, прости меня тоже. Годами держал обиду, а надо было давно отпустить.
Татьяна подошла, обняла его.
Прощаю, Миша. Давно простила. Себя всё ещё не могу простить.
Прости и себя. Мы все люди, все ошибаемся.
Мы стояли, обнявшись, два немолодых человека с тяжёлым прошлым за плечами. Я смотрел на отца и вдруг понял: признать ошибку сильный поступок.
Пойдём домой, сынок, сказал он. Мама ждёт. И ты, Алёна, пойдем. Обед, наверное, уже остывает.
Не остывает, улыбнулась Алёна. Мама, наверное, уже поставила его в духовку, чтобы не охладилось.
Отец усмехнулся.
Правильно говоришь. Точно поставила. Умная девчонка. Серёже везёт.
Мы пришли к родителям вместе. Мама обрадовалась, расплакалась, обнимала всех, смеясь сквозь слёзы. За обедом говорили обо всём: о моей работе, планах, о свадьбе. Алёна рассказывала о своём магазине, мама задавала вопросы. Отец молчал больше, но когда говорил, обращался к Алёне с уважением, спрашивал её мнение, кивал.
Уходя, Алёна обняла Михаила Петровича.
Спасибо, что дали шанс.
Это тебе спасибо, что простила старого упрямого дурака.
Вы не дурак. Вы просто любили брата.
Отец кивнул, отвернувшись. Я видел, как дрогнули его плечи. Впервые в жизни я видел, как отец плачет.
На улице Алёна взяла меня за руку.
Твой отец хороший человек.
Знаю. Иногда слишком правильный, застревает в своих принципах.
Но умеет признавать ошибки. Это дорого стоит.
Мы шли по вечернему городу, держась за руки. Впереди была свадьба, совместная жизнь, может, дети. Впереди было будущее. А прошлое осталось там, где и должно быть.
Свадьбу устроили через три месяца, небольшую, в кафе, людей около тридцати. Родители обеих сторон, друзья, коллеги. Михаил Петрович произнёс тост о прощении, о том, что жизнь слишком коротка для обид, о любви, сильнее всего. Татьяна Николаевна плакала, мама Сергея тоже. Все женщины за столом плакали, улыбаясь.
Я смотрел на Алёну, свою жену, и думал: как жеИ мы счастливо жили, помня, что прощение открывает дорогу к истинному счастью.
