ХРУСТАЛИНКА ТЫ МОЯ
Беда пришла внезапно. А кто же её ждёт? Она всегда падает, как снег, прямо на голову.
Григорий водитель-дальнобойщик. Пять лет он вёл тяжёлый трактор по маршруту МоскваСанктПетербург, СанктПетербургМосква. На лобовом стекле висела фотография любимой жены, из динамиков гудела «Эхо Москвы», в термосе стоял крепкий кофе чего ещё хочет дальнобойщик? Нет, всётаки чегото недоставало: аромат тёплого шарфа, связанного заботливой мамой; твёрдое рукопожатие отца перед каждым рейсом; уверенность, что дома его ждут и любят. Ждут каждый день, каждый час, каждую секунду.
Однажды он не вернулся. Через несколько дней Аглая, его жена, узнала, что Григорий лежит в больнице в Нижнем Новгороде. Водитель встречного грузовика не справился с управлением, занесло на повороте. Григорий пытался увернуться, но фуры упали боком. Виновник отделался лёгким испугом, а Григорий серьёзной травмой головы. Оказалось, что пострадали те доли мозга, что отвечают за память. Могло быть и хуже руки, ноги, речь могли отказывать. Но память и исчезла. Он не помнил ни имени, ни того, кто он, ни что случилось. Когда родственники вошли в палату, они выглядели ему чужими. Доктора были единственными «родными» в тот момент. Врачи не обещали чудес: мозг сложный, ещё не до конца изученный механизм, а всё в руках Божьих. Восстановится хорошо, не восстановится придётся жить с этим.
После выписки всё оказалось сложнее, чем предполагали. Григорий не только забыл прошлое, но и короткая память подвела его. Три часа назад он уже ничего не помнил, бытовые навыки стирались. Оставить его одного было нельзя: он не мог разогреть еду на газе и сам выйти на улицу. Существует опасность, что он не найдёт путь домой. Интеллект, воля, моторика, эмоции остались нетронутыми он просто стал без памяти, которую со временем можно было бы вернуть. Так бывает.
Аглая была беременна. Она ушла в декрет и отдала всё своё время мужу. Ночами она плакала, вспоминая, как Гриша говор
ил о предстоящем ребёнке, как привозил из каждой поездки игрушки ещё не родившейся дочке.
Зачем, Гриша, сетовала Аглая, ещё не время. Говорят, нельзя покупать счастье заранее, примета плохая.
Приметы пустяки, родная, смеялся Григорий, кружа её в объятиях, я хочу, чтобы наша дочка, впервые увидев свою комнату, радовалась. Чтобы везде лежало море игрушек, море радости.
Он сам раскладывал их по полкам, ставил на подоконник, вешал над кроваткой. При выписке медсестрахозяйка вручила Аглае маленького плюшевого медвежонка.
Странно, талисман в дороге? спросила она иронично, не понимая, зачем взрослому мужчине игрушка.
Да, теперь он наш талисман, ответила Аглая.
Медвежонка она поставила не в детскую, а на прикроватную тумбочку мужа.
Они часто гуляли вдвоём по парку, смеялись, ели мороженое. Окружающие, вероятно, принимали их за счастливую пару, ждующую пополнения. И так и было. Но после короткого сна после прогулки Григорий уже не помнил ни прогулку, ни то, что у него есть беременная супруга. Аглае приходилось всё объяснять заново: что она его жена, что скоро появится долгожданная дочка. Родители сына активно помогали, поддерживая Аглаю в трудностях.
Однажды отец Григория позвал зятья на кухню, закрыв дверь, и сказал:
Аглая, мы поймём, если ты решишь уйти. Ты молода, красива, жизнь впереди. Но насколько ты выдержишь? Через годдва ты начнёшь его ненавидеть, это тяжёлое бремя. А если память не вернётся? Видишь, прогресса пока нет. О внучке не переживай мы её будем любить. Наша кровь, наша гордость. Поможем, если понадобится. Мы всё поймём.
Внутри Аглаи закипело: усталость, тревога, обида. Она собрала улыбку и слегка кивнула. Иван Семёнович, её тесть, погладил её русые волосы и прошептал:
Не падай духом, дочка, справимся. Ты сильна, даже с ребёнком «0» в животе.
Действительно, Аглая была худой и невысокой, а Григорий рядом с ней выглядел гигантом. Когда он впервые привёл её в дом родителей, те поначалу испугались, но быстро смягчились. Потом спросили сына:
Она же хрустальная! Где такую встретил?
Марину (Аглая) полюбили сразу: добрая, немного застенчивая, с теплом относилась к родителям жениха. С тех пор Григорий часто звал её «хрусталинка моя».
Родилась дочка Злата. Григорий вместе с родителями встретил жену в роддоме. Он был счастлив. На следующее утро спросил:
Что это за ребёнок?
Аглая снова всё объясняла, как будто в первый раз. Она привыкла каждый раз рассказывать мужу одну и ту же историю, лишь добавляя новые детали о Злате. Григорий берёт дочку на руки, и его глаза каждый раз светятся от счастья.
Сначала Аглая перенесла кроватку Златы из детской в свою комнату, чтобы ребёнок был рядом (часто приходилось вставать ночью, ведь Злата была беспокойна). Она ухаживала за мужем, боясь, что он проснётся жаждущим воды или чемнибудь ещё. Сама почти не спала. Бессонные ночи и усталость отняли молоко.
Дочка, давай переедем к вам, уговаривала мать Григория, Кира Николаевна. Тебе тяжело одной.
Не надо, я справлюсь, отказывалась Аглая, желая не нагружать уже не молодых родителей и понимая, что ей придётся жить с этим всю жизнь, оставаясь сильной.
Злату перевели на искусственное вскармливание. Однажды Аглая проснулась не от плачущей дочки, а от тихой колыбельной:
В комнате игрушки разбросаны,
Дети спят, видят сладкий сон,
Как лисичка сушки крадёт,
У калитки слон шалит,
Дни бегут, крутятся в метель,
За окном сверкает белый снег,
А луна, тенью рисуя,
Ищет свой серебряный образ.
Она подняла голову и увидела мужа, качающего дочку. В одной руке он держал ценный сверток, в другой бутылочку со смесью, которую, причмокивая, сосала Злата. Аглая тихо села на кровать, не произнеся ни слова, боясь испугать Григория, ведь ребёнок уже в его руках. Комната была необычайно светлой: полная луна озаряла каждый уголок.
Вот оно, счастье, подумала Аглая.
Григорий уложил дочку, взял с тумбочки медвежонка и положил его в кроватку:
Это тебе, милая, мой подарок.
Затем, пододвинувшись к жене, сказал, дрожа от холода:
Я так люблю тебя, хрусталинка моя.
