Твои вещи уже собраны, произнесла Клавдия Петровна, ставя чемодан у двери.
Что вы себе позволяете! почти взревела Василиса, пытаясь сдержать крик. Это мой дом тоже, к слову сказать!
Твой? усмехнулась Клавдия, оттирая руки о передник. Игорёк мой сын, квартира оформлена на него, так что смотри, какие слова выбираешь.
Я живу здесь уже восемь лет! Восемь! И вы не имеете права
Имею, дорогуша, ещё как имею. Возьми кастрюлю со стола, мне обед готовить. Не думай, будто я в твоей кухне гостья, а не хозяйка.
Василиса схватила кастрюлю так резко, что борщ чуть не упал на пол. Руки дрожали, в висках гудело. Свекровь приехала три дня назад, а в квартире уже всё перевернулоcь, как у Клавдии Петровны.
Клавдия Петровна, я понимаю, что вы беспокоитесь за сына, но
Не беспокоюсь. Я знаю, что делаю. А ты, милая, только о себе и думаешь. Игорь в больнице лежит, а ты тут борщи варишь.
Я к нему каждый день еду! не выдержала Василиса. Сейчас его нельзя навещать, процедуры!
Ага, процедуры. А сама дома сидишь, вот и варишь. Неужели ты считаешь, что жене нельзя быть рядом с мужем в такие часы?
Василиса поставила кастрюлю обратно, глубоко выдохнула, считала до десяти, как учила психолог. Раз, два, три Дыхание прервалось. До десяти не дошло.
Знаете что? тихо прошептала она. Делайте, что хотите. Я уйду погулять.
Она схватила куртку, вбросила ноги в ботинки, не завязав шнурки, и выбежала на улицу. Прижалась лбом к холодной стене дворовой площадки, глубоко дышала, чувствуя, как в груди кипит вулкан.
Игорь попал в больницу неделю назад от аппендицита, операция прошла со осложнениями. Лежит, восстанавливается. Василиса почти не спала, металась между работой и больницей. И вот ещё свекровь, как буря, влетела из Твери, заняла их спальню, а Василиса диван в гостиной.
Спустившись по лестнице, она вышла во двор. Октябрьский ветер развевал её пальто. Села на лавку, закурила сигарету. Три раза уже бросала, но опять зажгла нервов не хватало.
Ларка, ты чего такая? окликнула её соседка Марфа Петровна, проходя с сумкой. Свекровь приехала, слышала?
Да, всё тяжко, улыбнулась Василиса без радости.
Помогает? спросила Марфа.
Ещё как помогает, ухмыльнулась Василиса.
Марфа, шестидесятилетняя вдова, знала, как тяжело жить с матерью сына. Она сказала:
Свекрови бывают разные. Моя, уже в могиле, тоже любила командовать. Я поняла: это её способ показать любовь неправильный, но единственный, что у неё был.
Клавдия Петровна любит только Игоря, меня просто терпит, пробормотала Василиса.
Может, боится остаться никому не нужной, предположила Марфа. Ей уже семьдесят
Семьдесят три, поправила её Василиса.
Тогда она прячет боль за маской, сказала Марфа и ушла, оставив Василису задуматься.
Вспоминая, как всё начиналось, она вспомнила первое знакомство с Игорем в офисе в Москве. Он пришёл подписывать документы, их бумаги разлетелись в коридоре. Игорь помог собрать, улыбнулся, пригласил в кафе. Он ухаживал старомодно: цветы, комплименты, а Василиса, тридцатидва летняя, была благодарна. О семье он говорил мало, лишь упоминал, что мать живёт в Твери, а отца уже нет.
Свекровь, тонкая, седая, с волосами, стянутыми в тугой пучок, пришла на их свадьбу в Новгороде, оценивающе всматривалась в Василису, будто выбирала телку на базаре. Она говорила: «Платье красивое, но чуть тесновато», «Букет держи, а то как веник», «Игорёк, ты уверен?»
Игорь лишь улыбался, успокаивая маму. Свадьба прошла, Клавдия Петровна уехала, а потом стала звонить каждый день, советовать, упрекать. Когда она стала часто приходить в их квартиру, всё менялось: переставляла мебель, готовила только то, что нравилось Игорю, игнорируя Василису, критикуя её кулинарию, уборку, одежду.
Игорёк, как ты с ней живёшь? Шторы же грязные, упрекала Клавдия. А ты, милый, не менял причёску? Макароны опять? Игорь молчал, уходя в другую комнату.
Восемь лет прошло. Детей не было, врачи говорили, что стресс и возраст вредят. Клавдия Петровна намекала, что виновата именно Василиса. Игорь молчал, а она ночами плакала в подушку, стараясь не разбудить спящего сына.
Но время шло, свекровь приезжала реже, Василиса научилась не реагировать на её язвы. Жизнь шла, не радужно, но и не в аду.
Однажды Игоря снова отправили в больницу. Через три часа к ним в дом ворвалась Клавдия Петровна с огромной сумкой и кастрюлями.
Я теперь надолго, заявила она. Игорёк без присмотра нельзя оставлять.
Василиса поднялась с лавки, отряхнула пальто и пошла домой. В прихожей стоял её старый синий чемодан. Клавдия подошла, вытерла руки и сказала:
Твои вещи уже собраны, кивнула на чемодан у двери. Можешь забирать.
Василиса замерла, в ушах загрохотал голос.
Что? прошептала она.
Ты меня поняла. Игорю сейчас нужен покой, а не твои истерики. Он сам звонил, говорил, что ты постоянно нервничаешь. Пока он болеет, тебе лучше жить отдельно, продолжала свекровь.
Игорь говорил? задыхалась Василиса. Это ложь.
Правда, милочка. Он попросил меня отправить тебя к подруге, пока поправится. Не навсегда, лишь пока.
Василиса подошла к чемодану, открыла его в нём разбросанные платья, кофты, бельё.
Вы не имеете права, прошептала она.
Я мать Игоря, знаю, что ему нужно, отвечала Клавдия, скрестив руки.
Василиса подняла глаза, встретилась со взглядом свекрови, стоявшей, как статуя из камня. Она достала телефон, набрала Игоря. Голос был сонный, слабый.
Игорь, это я. Мама говорит, что ты просил меня уехать. Это правда? спросила она.
Тишина звучала тяжёлой, как глыба льда.
Я мама думает, что так будет лучше, пробормотал Игорь. Мы с тобой уже не ладим, а мне сейчас нервничать нельзя.
Значит, ты согласен? Хочешь, чтобы я уехала? спросила Василиса.
Я хочу, чтобы мы не ссорились. Живи где-нибудь пару недель, мама уедет, и ты вернёшься, ответил он.
Василиса повесила трубку, села на пол в прихожей, спина упёрлась в стену, а Клавдия стояла над ней, победно улыбаясь.
Ну что, убежала? Забирай чемодан и иди, сказала свекровь.
Внутри Василиса почувствовала, как разрывается натянутый канат. Боль была далёкой, но одновременно облегчённой. Она тихо ответила:
Хорошо, я уйду.
Подняв тяжёлый чемодан, она подошла к двери.
Знаете что, Клавдия Петровна? остановилась она. Я не вернусь.
Как это? Игорь же
Пусть живёт с вами. Вы важнее его, вы не можете за меня заступиться. Восемь лет я терпела ваши уколы, ваше пренебрежение. Я думала, что выдержу, но понялa, что больше не могу. Я устала.
Клавдия побледнела.
Ты что себе позволяешь?! Игорь тебя не отпустит!
Посмотрим.
Василиса вышла, закрыла дверь, спустилась по лестнице, волоча чемодан. На улице остановилась, позвонила подруге Светлане.
Света, привет. Можно к тебе переехать? С вещами. Расскажу позже, сказала она.
Села в такси, назвала адрес. Водитель молчал, включив старую балладу. Василиса смотрела в окно, на проезжающие дома, деревья, людей. Думала о Игоре: тихом, надёжном, но любовь к нему была натянута, как резиновый бинт.
Он никогда её не защищал, когда мать упрекала, когда ей было тяжко. Он перекладывал решения на неё. Она терпела, ведь так надо было: замужняя, семья, возраст, страх одиночества.
Такси остановилось у квартиры Светланы. Василиса заплатила, поднялась на третий этаж. Света открыла дверь в халате с чашкой чая.
Василиса, что случилось? спросила она.
Можно у тебя пожить? Пока не найду квартиру, ответила Василиса.
Они сидели до поздней ночи, Василиса рассказывала, плакала, смеялась, а Света слушала, подливая чай.
Знаешь, Ларка, ты слишком хороша для Игоря, сказала Света. Он как коза в огороде, а ты лань в поле. Пора тебе свободу искать.
Василиса кивнула. Через неделю Игоря выписали. Он звонил, просил вернуться, обещал, что всё наладится, что мать уехала. Она молчала.
Лар, почему молчишь? Приходи, поговорим, настойчиво звонил Игорь.
Ты понимаешь, что произошло? спросила она.
Мама переживала, сказал он. Не обижай её.
А кто переживал за меня? возразила она.
Я ладно, не начинай, пробормотал Игорь.
Я заканчиваю. Подаю на развод, решительно заявила Василиса.
Игорь звался в ярости, но вскоре замолчал. Развод прошёл быстро, имущество делили без споров, а Василиса ничего не требовала из прежней квартиры.
Год спустя она нашла маленькую однокомнатку на окраине, устроилась на новую работу, встретила Сергея, внимательного, но не навязчивого мужчину, который уважал её пространство.
Лар, не жалеешь о разводе? спросила Света однажды.
Нет, ни разу, ответила она, глядя в окно на золотой осенний листопад. Чемодан у двери был сигналом: пора уходить, перестать терпеть. Восемь лет лишь опыт, который научил меня, чего я не хочу.
Она улыбнулась, ощущая, как тяжёлый груз упал, а впереди открылась дорога, где каждый шаг обещал новое начало.
