Дневник, 24 октября 2025г.
Сегодня снова вспоминала нашу с Ладой дружбу, и сердце наполнилось странным смешением тепла и лёгкой грусти. Мы с ней знакомы со школьного двора, но настоящая связь возникла лишь после того, как я, Зинаида Марковна, уехала из России. Тогда мы были просто одноклассницами, каждая живёт в своём уголке, лишь иногда перескакиваясь взглядами. Я всегда мечтала о настоящей подруге такой, как в старых советских романах, где доверие крепче любого клятвенного договора.
Ну, пока, заканчиваем на сегодня, сказала я, когда наш разговор с Ладой подходил к концу. Сейчас придёт мужик с работы, а я к ужину ещё не дошла. И тебе, дорогая, сразу же звони, как только решишь, когда приедешь! Я улыбнулась, представляя, как её муж и я собираемся поехать к дочери в Хельсинки, а значит, скоро увидимся.
Как жалко, что ты живёшь так далеко, и теперь всё так дорого, вздохнула Лада. Хоть по телефону мы всё ещё можем долго болтать. Несмотря на редкие встречи, наши разговоры всегда текут, будто ничто их не прерывает. С большинством знакомых, с которыми я завела дружбу после эмиграции, так не бывает; часто приходится «выдавливать» чтото из себя, а пустые разговоры я считаю пустой тратой времени.
Мы с Ладой знали друг друга с первого класса, но настоящая дружба раскрылась лишь после моего переезда в США. В школьные годы каждая была в своём «мире», лишь иногда скрещивалась, а я всё время искала другаподругу, а не просто «подружку», как многие называют поверхностные знакомые.
Писатели не врут всё берут из жизни, а не из сказок. Говорят, что женской дружбы нет, а есть лишь крепкая мужская, где разговоры о футболе, тяжестях и политику. Но где же душевные откровения? Мужчины иногда жалуются на супругу или начальника, но не делятся своими страхами. Я же делила женскую дружбу на «подружек» и «подруг». С «подружками» можно обсуждать моду, красоту, книги и путешествия, но лишь поверхностно. «Подруга» это человек, которому ты можешь открыться полностью, без страха осуждения, зная, что она поддержит в любую погоду, с бутылкой в руках или без неё.
Я всегда знала, что такая подруга существует, ведь сама была бы готова к этому. Иногда, конечно, ночные звонки невозможны: сначала не пускают родители, потом и муж. Но в остальном я всегда была готова протянуть руку помощи. Именно в этом я и нашла Ладу после долгих тернистых лет.
Были ошибки. Соседка с первой лестничной площадки, с которой дружила почти с детства, разругалась со мной изза сломанной куклыходячки, подаренной родителями на день рождения. Куклу испортил кузен, напоив её водой, а вину возложили на меня. Подруга не заступилась, и дружба распалась.
Дальше меня разочаровала подруга в США, которая после мелкой ссоры прекратила все контакты, несмотря на годы совместных трудностей в эмиграции и мои искренние извинения. Но звёздным «псевдодругом» была Снежана.
Снежана появилась в нашем классе во втором году и сразу же влилась в компанию. Она была небольшого роста, с густыми кудрявыми волосами, заплетёнными в большую косу. Красотой она не отличалась, но компенсировала это неуёмной энергией, уверенностью и громким смехом, который ктото называл заразительным, а ктото «как рычание медведя».
Мы с Снежаной быстро подружились, живя рядом и возвращаясь в одну и ту же станцию метро. Каждый день по пути домой покупали в уличном киоске мороженое в вафельном стаканчике пломбир с розой. Платила почти всегда я, потому что у Снежаны почти не было денег; её мама обычно давала ей один рубль в неделю со словами: «Вот тебе, не отказывай себе ни в чём». Я же считала, что между подругами не должно быть мелочных расчётов.
Ежедневное мороженое сделало нас крепче: простуды перестали одолевать, родители записали нас в секцию плавания, которую мы посещали вместе после школы. Мы ходили в кино, театр, на выставки; если мне не нравился какойто художник, Снежана уверенно отвечала, что я просто ещё не доросла. Мы ездили в пионерские лагеря, занимались танцами и рисованием. Я любила рисовать, но бросила занятия после того, как Снежана раскритиковала мою перепелку, превратившуюся в «корову», нарисованную маслом по её мнению, это было лучше.
В начальной школе мы обе влюбились в одного мальчика и одновременно разлюбили его. Я думала, что Снежана уже не чувствует к нему ничего, но позже выяснилось, что она всё ещё надеялась на взаимность. Моя бабушка постоянно ругала меня: Держись подальше от этой Снежаны, она тебе завидует! А я отвечала: Ты, бабушка, ничего не понимаешь, мы настоящие подруги!
Снежана часто брала на себя роль защитницы: когда один одноклассник ухаживал за мной, она заявила ему, что я не подойдёт ему, а позже, когда мамапсихолог упрекала меня в слишком близких отношениях с тем же одноклассником, Снежана успокоила меня и яростно встала на мою защиту.
Наша дружба пережила поступление в разные вузы, соблазны, свадьбы, где каждая была свидетельницей у другой, и рождение детей. Потом мы разлетелись: я переехала в США, Снежана в Израиль, и связь почти оборвалась. Встретились случайно в Берлине, где первая радость от встречи быстро сменилась замешательством: Снежана рассказала, что уже несколько раз бывала в США, но почемуто не дала знать. Ещё больнее было её хвастливое признание, что после моего отъезда она завела роман с моим самым преданным поклонником. Снежана даже пыталась ввести в разговор интимные детали, которые я совсем не хотела слышать.
Тем не менее, в Берлине к нам присоединилась наша общая подруга из Москвы Лада. Все обиды, если и не исчезли полностью, то хотя бы ушли глубоко под слои памяти. Прошло несколько лет в вялой переписке и случайных встреч. За это время Снежана развелась и постоянно искала нового спутника, а моя семейная жизнь тоже была полна проблем, но дети росли, и, казалось, всё надо лишь терпеть.
В какойто момент стало невыносимо. Появился старый знакомый, началась переписка, мы встретились, когда я приехала на медицинскую конференцию в его город, вспоминали прошлое, и всё закончилось, как и ожидалось, в постели. Завязалась любовная интрижка. Я не гордилась этим, но жизнь заиграла новыми красками, и я уже не могла и не хотела это останавливать.
Встречаться было трудно: иногда я успевала вырваться на конференцию, иногда он в командировку. Однажды он предложил, как ему показалось, идеальный план встретиться в Израиле, где у обоих были родственники, а Снежана должна была «покрыть тылы». План был отнюдь не идеален, но мы рискнули.
Снежана отнеслась к всему с огромным энтузиазмом: одобрила моего любовника («Вот это то, что тебе нужно, а не тот муж, за которым ты замуж выскочила!»), даже попыталась сама к нему подкрасться, пока меня не было дома, но получила лишь отставку. Мы ходили по модным галереям, ужинали в дорогих ресторанах (выбирала я, платил он). Всё шло так хорошо, что любовники решили съездить на три дня к морю в Эйлат. Снежана собирала чемодан, думая, что её тоже возьмут, но оплатить её поездку её кавалер отказался.
А зачем нам кузнец? рассудительно спросил он. И оставили Снежану в Иерусалиме, придумывать отговорки по телефону, если позвонит её супруг. Три дня пролетели как одно мгновение, и, возвращаясь в Иерусалим, я услышала звонок подруги:
Твой муж звонил мне ночью. Он меня так резко поймал, я растерялась, потом всю ночь пыталась его успокоить, но он, кажется, и так всё знал, пробормотала она. Да так и лучше, иначе бы ты всё ещё не решилась.
После этого последовало тяжёлое возвращение домой, долгие разговоры с мужем, склеивание брака на несколько лет вперёд… А Снежана? Она, видимо, считала, что сделала мне услугу, и вину свою не признавала. Я больше не поднимала эту болезненную тему.
Мы иногда ещё переписываемся, но уже не приглашаем друг друга на свадьбы и не встречаемся. Сегодня телефон прозвенел: GooglePhotos собрал новую подборку наших совместных фото с Ладой за годы встреч и путешествий.
Они уже читают наши мысли, недовольно подумала я, но с удовольствием погрузилась в просмотр фотографий и воспоминаний о поездках.
Всё же настоящая дружба существует, с облегчением прошептала я себе в темноте дневника.
