Шаг к себе
Скрипучий аромат весенней прохлады в Новосибирске наполнял улицу, когда Ольга, женщина пятидесяти лет с усталым взглядом и собранными в пучок русыми волосами, почти каждый будний день выходила из дома вместе со своей дочерью Алёной около десяти утра. Конец марта в городе ещё держал холод: под ногами блестели лужи от тающих сугробов, а лёгкий ветерок тянул в лицо обещание грядущего тепла. Алёне исполнилось двадцать два, и внешне она выглядела типичной молодёжью, лишь бы её настороженность выдавала постоянный настоятельный шёпот в ушах. Несколько недель назад психотерапевт порекомендовал ей дневной стационар для людей с тревожными расстройствами. Ольга приняла совет одновременно с облегчением и тревогой: хотелось верить, что помощь будет, но слово «стационар» звучало как гром среди ясного неба. Как и обычно, они шли пешком к ближайшей автобусной остановке, Ольга плавно тормозила у светофоров, чтобы Алёна не пугалась резких звуков машин, и они осторожно добирались до клиники.
В дневном стационаре режим напоминает расширенную форму терапии: пациенты проводят почти весь день до вечера, а ночуют дома. Ольга узнала, что родственникам разрешено находиться с девочкой с девяти утра до шести вечера, лишь соблюдая порядок снять верхнюю одежду в гардеробе, надеть бахилы и выключить звук в телефонах. Она сама заметила, как выключила звонок уже при входе, чтобы не испугать Алёну внезапным звуком. Девочка часто вздрагивала от резких шумов, и Ольга стремилась создать вокруг неё максимально тихую атмосферу. С самого утра у неё на душе лежало напряжение: несколько часов предстояло провести в стенах клиники, где привычные весенние картины уступали строгим коридорам, одинаковому белому свету ламп и тихим разговорам врачей.
Последние месяцы были нелёгки для Ольги. Она работала в небольшой кадровой фирме, обзванивая соискателей, помогая им оформлять вакансии и постоянно находясь в режиме многозадачности. Алёна начала всё чаще пропускать занятия в университете, бояться толпы, жаловаться на скачки пульса перед экзаменами. Сначала Ольга списывала всё на студенческий стресс, но после нескольких панических эпизодов им пришлось обратиться к специалисту. Так появилось осознание, что пора менять темп жизни и внимательнее присматривать за дочерью. Ольга чувствовала, что сегодняшний план оставить Алёну под наблюдением и при этом быть рядом привнёс в их жизнь нечто новое, чего она раньше избегала. В глубине души она надеялась, что дочери найдётся покой, но не признавалась себе, что сама часто напрягается и подавляет свои тревоги.
Ольга развесила тёплое длинное пальто в гардеробной и вздохнула, когда надевала бахилы. Дочь сжала ей руку, прежде чем медсестра увела девушку в отделение для первого обследования. Ольга прошла по короткому коридору и увидела, как в комнате собираются разные люди. Многие, как и она, были за сорок, некоторые выглядели встревоженными, другие спокойными. В углу сидела пара, тихо переговариваясь их сын, судя по всему, тоже пациент. Рядом женщина с сумкой на коленях, измотанная, но всётаки улыбающаяся каждому врачу. Ощущалась общая напряжённость: люди ждали, когда им позволят увидеть близких, но не хотели навязываться чужими вопросами.
Ольга сначала держалась на расстоянии, её тревожили мысли о том, что скажут врачи, не окажется ли диагноз сложнее простого «тревожного расстройства». Но рядом оказалась ещё одна мама, лет пятидесяти, с короткой стрижкой и серёжкой в ухе. Выглядела она приветливо, хотя глаза выдавали усталость. Ольга присела рядом, кивнула, и женщина мягко ответила: «Вы тоже в первый раз? Я раньше ходила в другую больницу, там всё делали формально, а здесь иначе». Ольга кивнула и сказала, что тоже надеется на результат: «Алёне пока тяжело, но врач сказал, что в дневном стационаре важны группы, а не только таблетки». Они быстро нашли общий язык, делясь переживаниями. Незнакомка назвалась Людмилой, отметила, что здесь работают с родителями почеловечески: «Нам тоже предложили общее консультирование может, поможет». Ольга ощутила знакомые страхи в чужих историях.
Медсестра в светлом халате подошла и сказала, что специалисты проводят приём по расписанию, а время консультаций может варьироваться. Ольга посмотрела на часы и вспомнила, что должна была заскочить в офис, но сейчас важнее было быть рядом с Алёной. Мысль о работе вызывала лёгкую раздражённость, словно чувство вины за невозможность всё спланировать. Людмила заметила напряжение и предложила зайти в буфет на чай. Пройдя вниз, они оказались в крошечной зоне отдыха, где стояли несколько столиков. Ольга налила себе чай, но почти не ощущала вкуса, всё её мысли крутились вокруг дочери. «Наверное, сейчас у неё осмотр. Надеюсь, не испугалась», пробормотала она, бросая взгляды на выключенный телефон.
Вернувшись в коридор, Ольга увидела, как пациенты выходят из кабинетов, ктото идёт на групповые занятия, кто оформляет документы. Медсестра вернула Алёну, и дочь, слегка смутившись, села рядом с матерью, рассказав, что врач спросил о частоте панических состояний, выписал успокоительное и пригласил на групповую сессию. Когда Алёна исчезла в туалет, рядом снова оказалась Людмила со своей дочерьюшатёнкой. Они тихо спорили, но старались не мешать. «Скоро привыкнете к расписанию», сказала Людмила, спросив, когда у Ольги группы. Ольга вздохнула: «Пока не сказали, обещали известить к полудню. Но я чувствую, что мы здесь надолго». За закрытой дверью ктото всхлипнул, а в коридоре слышались отголоски разговоров о обследованиях. Стены клиники уже видели тяжёлые случаи, но Ольге вдруг стало ясно, что чужие беды усиливают её собственную неуверенность.
Вспомнив разговоры с Алёной годом назад, когда дочь говорила, что иногда не может полностью вдохнуть, Ольга поняла, что эти ощущения знакомы и ей. Бывали вечера, когда она, разрываясь между делами дома и работой, ощущала то же самое напряжение от звонка клиента, от семейных ссор, от любой мелочи. Она говорила себе: «Это просто усталость». Но глядя, как другие родители ловят каждый шорох, ожидая выхода близких, Ольга увидела в их взглядах то же самое страховое отражение, что и в её собственных глазах.
К середине дня многие родственники нашли компромисс с собственными тревогами: ктото вышел на свежий воздух, ктото листал брошюры о терапии. Ольга заметила объявление на стенде: «Проблемы тревоги у родственников не менее важны, чем у пациента». Эта фраза заставила её сердце слегка ускориться. Вокруг стояли Людмила, её дочь, пара, обсуждающая сына, и другие. Ольга поняла, что все пришли поддержать близких, но, вероятно, и сами нуждаются в поддержке.
Вдруг её пронзило: она давно закрывала глаза на собственные переживания, боясь, что маме стыдно быть «слабой». По коридору прошла дежурная врач, улыбнулась и спросила, всё ли в порядке. Ольга кивнула, хотя внутри поднималась волна тревоги. Она поняла, что долго игнорировала собственные чувства, и теперь стоит решить, продолжать ли делать вид, что всё под контролем, или признать, что нужна помощь. Внутри уже громко прозвенел ответ: второе.
Дыхание ровное, Ольга посмотрела на часы в конце коридора скоро закончится приём Алёны, и врачи, скорее всего, пригласят родственников на короткую консультацию. В этот миг она ощутила, что пути назад нет. Нужно поддержать дочь и одновременно взглянуть на себя честно. Сжала руки, встала со стула и почувствовала, как приняла важное решение. Всё меняется, и назад уже нельзя.
Алёна вышла из кабинета с поникшими плечами. Был уже поздний послеобеденный час, окна пропускали пасмурный свет, день клонился к вечеру. Девушка подошла к матери и сообщила, что ей назначили препарат на ближайшие недели, а дальше будут наблюдать динамику. Врач обещал пригласить обеих на совместную консультацию, но пока попросил подождать. Ольга улыбнулась дочери, заметив её дрожь от долгого общения с терапевтом. Ощущение облегчения смешалось с пониманием: Алёна получила помощь, но ситуация потребует от обеих терпения и сил. А главное Ольге тоже нужно решиться открыть свои тревоги.
Людмила, с которой Ольга подружилась за день, подошла и осторожно села рядом. Её дочь листала брошюру о групповых занятиях. Ольга тихо спросила, как у них проходит обследование. Людмила ответила, будто мысли крутятся рядом, но не складываются в чёткие слова: «Полагаю, без нескольких сеансов нам не обойтись. Программа комплексная: упражнения, лекции, беседы со специалистами». Она обернулась к Алёне, погревшись: «Знаешь, Ольга, наши дети ждут, что мы будем вести их уверенно, а мы сами порой вцепляемся в жизнь, как в лёд». Ольга кивнула, чувствуя, как теплый комок поднимается к горлу. Ведь, как она поняла, сосредотачиваясь только на тревоге дочери, потеряла связь со своими чувствами.
Пока пациенты перемещались между кабинетами, родители старались не мешать процессу: ктото советовался с сестрой, ктото читал книгу, но периодически поглядывали на часы, ведь занятия могли тянуться до шести вечера. Ольге начала «большить» спина от долгого сидения, и она предложила Алёне прогуляться по коридору. Девушка согласилась, будто немного успокоилась: лекарство должно было снизить тревожность. Идя между стендом с памятками для родственников и столиком с одноразовыми стаканчиками, Алёна тихо спросила: «Мама, а у тебя тоже бывает эти страхи?» Ольга и не думала, что то, что она называла «стрессом на работе», ребёнок видит насквозь. Да, иногда, призналась она. Признание заставило её плечи поёжить, но внутри возникло лёгкое чувство освобождения.
Вдруг к ним подошла медсестра и объявила, что теперь врача можно встретить в кабинете семейной терапии, куда пускают гостей парами. Вы можете принять участие в минибеседе о дальнейшем плане, предложила она, поманив обеих. Ольга проверила, нет ли звонившего телефона, но он стоял в беззвучном режиме в кармане юбки. Вместе они вошли в небольшую комнату со скромным столом и парой стульев. За столом сидел врач лет пятидесяти, доброжелательно улыбнувшийся. Он кивнул и выслушал короткий отчёт Алёны о самочувствии, затем обратился к Ольге.
Как вы? спросил он почти шёпотом. Женщина почувствовала лёгкий страх, но вспомнила дрожь в руках, потные ладони, ночные пробуждения от тревоги. Вздохнув, она ответила, что ей непросто. Я думала, главное терапия Алёны, но, видимо, и мне стоит разобраться со своей тревогой, призналась она. Доктор кивнул, рассказывая, что в центре есть группы не только для пациентов, но и для родственников, страдающих от эмоционального выгорания. Если захотите, можем записать вас на консультацию психолога, предложил он спокойно. Это дополнительная опция, но многие родители говорят, что она помогает. Ольга взглянула на Алёну, в чьих глазах отразилось несомненное согласие: ты тоже можешь попробовать, мама. Сердце её сжалось от благодарности. В тот миг Ольга поняла, что дочь вовсе не считает её «железной»; она просто хочет, чтобы мама была рядом, но не забывала о себе.
Они вышли в коридор, где оставалось несколько посетителей. Людмила стояла неподалёку и, увидев их, помахала рукой. Её дочь уже переобувалась и готова была уходить. Людмила подошла и спросила: Всё ли у вас в порядке? Ольга сдавленно улыбнулась: Похоже, я тоже запишусь на занятия для родственников. Пора ухаживать не только за детьми, но и за собой. Людмила кивнула, понимая: Когда мы сами не отдохнувшие и подавленные, вряд ли сможем поддерживать других. Она попросила оставить ей номер, чтобы напомнить о консультациях. Ольга согласилась.
Застегнув пальто в гардеробе и проверив, нет ли у дочери необходимости задерживаться, Ольга подождала, пока Алёна наденет уличные ботинки. До закрытия дневного стационара оставалось около часа, и сотрудники начали готовить списки на завтрашние процедуры. Людмила с дочерью попрощались, пообещав, что ещё увидятся на занятиях по дыхательным техникам. Ольга проводила их взглядом, чувствуя странную смесь смятения и радости: в этом месте, где все казались чужими, появились люди, готовые разделить взаимные трудности. Возникло ощущение сопричастности к другим родителям, нечто большее, чем простой обмен переживаниями.
Выходя на улицу, Ольга и Алёна ощутили холодный ветер. Небо серело, фонари вдоль дороги медленно загорали. На скамейке у крыльца собрались люди, ожидающие своих близких. Ольга, глядя на них, увидела в себе отражение: испуганные глаза и стремление оставаться сильной. Но внутри она уже не ощущала одиночества. Несколько часов назад она боялась говорить о собственных проблемах, считая это слабостью. Теперь же понимала обратное: тревога усиливается, если её постоянно прятать от чужих глаз.
Они неспешно дошли до автобусной остановки, осторожно, чтобы Алёна не вздрагивала от громких машин. Когда вдалеке появился транспорт, дочь посмотрела на мать. Ты не жалеешь, что согласилась на эти консультации? спросила она тихо. Ольга положила руку на её плечо. Не жалею. Если хотим выбраться из этого, обеим придётся работать. Алёна кивнула и слегка обняла мать. Ольга ощутила, что ей не только нужна дочь, но и сама она имеет полное право на поддержку. Ожидая автобус, они вслушивались в шорох резины по влажному асфальту.
Когда автобус открыл двери, Ольга провела Алёну внутрь. Салон был тесноват, но они разместились бок о бок. Женщина попыталась вспомнить, сколько встреч обычно требует двухнедельныйВдохнув полной грудью, Ольга пошла к окну, улыбнулась Алёне и тихо произнесла, что теперь они вместе учатся слушать и поддерживать себя, чтобы каждый новый день приносил им больше силы и света.
