Тихий вечер. Пустынные московские улицы, лишь редкие фонари бросают желтоватые пятна на мокрый асфальт. Я стою перед Златой, и между нами бездна, хотя мы так близко, что я вижу, как дрожит её ресница.
Ты меня больше не любишь? прошептал я, уже предчувствуя ответ.
Но надежда коварный зверь. Она живёт, когда разум шепчет: «Всё кончено».
Злата не смотрит мне в глаза. Пальцами нервно перебирает бахрому шарфа, тот самый, что я подарил ей прошлой зимой, когда мы смеялись так громко, что весь двор слышал наш смех.
Люблю но не так, как раньше.
Глупо, но эти слова отрезали мне дыхание, будто ктото сжал горло и медленно душит.
Как? мой голос звучит чужим, давящим. Как друга? Как воспоминание? Как старую песню, что когдато пел с душой, а теперь включаешь лишь фоном?
Тишина.
Я вспоминаю всё. Как она впервые схватила меня за руку, будто боясь, что я уйду. Как шептала в темноте: «Ты мой», и мир становился добрым и светлым. Как мечтали о доме у Оки, о детях
А теперь? Сейчас она смотрит на меня, но не видит. Как будто я уже не человек, а лишь тень, призрак прошлого, мешающий ей идти дальше.
Зачем? спросил я, голос дрожал. Зачем говорить, что любишь, если в твоих глазах уже нет огня? Зачем целовать меня в щёку, как родственника, если раньше твои губы пылали, словно пламя?
Она вздрагивает.
Я не хотела тебя ранить
Но ранила.
Чувства просто исчезают.
Нет, качаю головой. Чувства не исчезают сами. Их предают, убивают по капле: равнодушием, лживой улыбкой, трусостью.
Она отворачивается. Я вижу, как ей тяжело, но мне от этого не легче. Потому что я всё ещё люблю. А она уже нет.
Годы текут. Один, два? Я перестал их считать. Жизнь шла своим чередом работа, встречи, пустые разговоры с людьми, которые не оставляли следа в душе. Я научился улыбаться без радости, смеяться без счастья. Та часть меня, что умела любить понастоящему, навечно ушла в прошлое вместе с ней.
И вот однажды, словно ирония судьбы, я увидел её.
Тот же самый кафешка на Тверской, за столиком у окна, где когдато при свечах шептали вечные клятвы. Теперь сидела она та же, но уже другая. Рядом с ней незнакомый мужчина, рука его лежала на её колене, а она смеялась, запрокидывая голову, а солнечный луч играл в её волосах, как когдато играл в моих.
Я замер. Сердце, будто застывшее в морозе, вдруг бросилось вперёд, нелепо, против всякой логики. Оно вспомнило её.
И в тот миг она подняла глаза. Наши взгляды сошлись и время споткнулось.
В её очах мелькнуло нечто непостижимое. Может, стыд? Может, сожаление? А может, лишь мимолётное воспоминание о том, что между нами когдато было больше, чем случайная встреча?
Я не успел осмыслить. Она резко отвернулась, словно обожглась, и её пальцы сжали руку того мужчины. Чтото сказала ему, улыбнулась но теперь улыбка была натянутой, почти вымученной.
А я просто прошёл мимо. Не замедлил шаг, не обернулся, не дал себе шанса на ложную надежду. Потому что иногда самое сильное, что можно сделать уйти и не оглядываться.
Но город помнил. Тротуар, по которому мы однажды бегали под летним ливнем, смеясь и спотыкаясь. Лавочка в парке, где она впервые прошептала: «Боюсь потерять тебя». Даже воздух в том проклятом кафе всё ещё пахнул её духами лёгкими, цветочными, обманчиво нежными.
Я вышел на улицу. Холодный ветер бил в лицо, но это было кстати он сушил то, что не должно было быть видно. Телефон в кармане вибрировал очередное уведомление, очередная пустота. Я вытащил его, и экран осветил оповещение ВКонтакте: «Год назад. Вы были здесь». Фото. Мы. Её голова на моём плече, мои пальцы в её волосах.
Я резко выключил телефон.
Удалить? прошептал я себе.
Палец завис над экраном. Год носил в себе эту боль, как осколок, как занозу, как доказательство того, что всё случилось.
Эй! чейто голос за спиной. Я обернулся.
Официантка, запыхавшись, протянула мне черный шарф.
Вы забыли, улыбнулась она.
Это был не мой.
Но я взял его. Шерсть была мягкой, почти живой в руках.
Спасибо, сказал я.
И тут она сделала то, чего я совсем не ожидал.
Вам больно? спросила она тихо, детски прямо.
Я посмотрел на неё карие глаза, веснушки, нерешительный голос. Настоящая.
Раньше да, ответил я честно.
А сейчас?
Я понял, что держу чужой шарф. Чьюто историю, чужие чувства.
Сейчас я просто жив.
Она кивнула, будто уловила важность слов.
Хотите кофе? неожиданно предложила она. Я только что закончила смену.
Я расхохотался, понастоящему, впервые за долгие месяцы.
Да, хочу.
Она налила кофе в толстую фарфоровую чашку не в ту стандартную посуду, а в свою, с крошечной трещинкой у ручки и едва заметным цветочным орнаментом по краю.
Сахар? спросила, уже зная ответ.
Два кусочка, сказал я, хотя обычно пил без сахара.
Она улыбнулась, будто поймала меня на маленькой лжи, но ничего не сказала. Два кусочка упали в чашку, тихо звеня, и коснулись дна.
Кофе был крепким, с горьким послевкусием, но именно тем, который нужен в такой момент. Я сделал глоток и вдруг понял, что за год это первый раз, когда я действительно ощущаю вкус.
Ну как? она облокотилась на стойку, наблюдая за мной.
Как жизнь, ответил я. Горько, но с надеждой на сладкое.
Она рассмеялась, и в тот же миг зазвонил телефон её смена действительно закончилась.
Подождёте меня у выхода? попросила, быстро снимая фартук. Я переоденусь.
Я кивнул, наблюдая, как она исчезает в подсобке. В кафе было почти пусто, лишь бармен лениво полировал стаканы. Он бросил на меня оценочный взгляд, затем многозначительно подмигнул:
Злата у нас редко кого приглашает на прогулку после смены.
Значит, мне повезло?
Значит, ты особенный, усмехнулся он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Особенный. Странное слово после всего, что было.
Но когда Злата вышла уже без униформы, в простых джинсах и растянутом свитере, с мокрой прядью волос, которую спешно закинула за ухо я вдруг понял, что хочу верить в это.
Пойдём? она кивнула.
Пойдём, я встал, оставив на столе деньги за кофе стоило, наверное, тридцать рублей, но для меня это было больше любой цены.
За дверью встретил вечер не холодный и безразличный, а новый, наполненный обещаниями.
Куда? спросила Злата, в её голосе звучало то же нетерпение, что в моём сердце.
Я посмотрел вверх на первые зажигающиеся звёзды над Москвой.
Вперёд, сказал я.
Мы шли не туда, где остались разбитые мечты, а вглубь узких улочек, где свет фонарей дробился в лужах, а запах жареных каштанов смешивался с вечерней прохладой.
Знаешь, что самое странное? внезапно произнесла она, ловко перепрыгивая через трещину в асфальте. Ты даже не спросил, почему позвал меня.
Потому что неважно, поймал её взгляд. Важно, что я пошёл.
Она закусила губу, будто решала, стоит ли говорить дальше, но потом резко остановилась.
Я видела тебя раньше.
В кафе?
Нет. указала на крошечную площадку с облупившейся скамейкой. Здесь. Ты сидел прошлой осенью, сжимая в руках конверт. Потом разорвал его и ушёл.
Ледяная волна пробежала по спине. Тот самый конверт билеты в Венецию, куда мы так и не полетели.
Почему ты запомнила именно это? спросил я, голос дрожал.
Потому что она коснулась моей ладони кончиками пальцев, ты выглядел, как будто теряешь последнее. А я в тот день нашла бездомного щенка. Подумала: странный баланс вселенной ктото теряет, ктото находит.
Гдето вдалеке зазвонили колокола. Я понял, что стою на перекрёстке и в прямом, и в переносном смысле.
И? хрипло спросил я. Кто я сейчас? Тот, кто теряет, или тот, кто находит?
Злата внезапно встала на цыпочки, приблизила лицо так близко, что я ощутил запах её помады сладкой, с привкусом вишни, и лёгкий чмок в щёку.
Это зависит только от тебя, прошептала она.
В этот момент упал осенний лист, словно метка судьбы, и я, не дожидаясь ответа, схватил её за руку и повёл вперёд мимо закрытых магазинов, под мостами, по неизвестным переулкам.
Ты уверен? она рассмеялась.
Впервые за долгое время да.
Улицы опустели, лишь редкие фонари рисовали длинные тени на асфальте. Злата шла рядом, её плечо иногда касалось моего случайно или нет, я не решался спросить.
Куда теперь? прошептала она, голос её слился с шелестом листьев.
Я посмотрел вперёд, на тёмную ленту дороги, уходящую между спящих домов.
Не знаю. Просто идём.
Она кивнула, и мы шли вместе не спеша, не оглядываясь, не думая, что ждёт за поворотом.
Потому что иногда самое важное не пункт назначения, а тот, кто идёт рядом.
