12октября 2024г.
Сегодняшний день словно застыл в памяти, как тяжёлый мороз, который не даёт ни тепла, ни покоя.
Это я, Михаил прошептал я, присев рядом с Любовью, когда она уже почти не могла поднять голос.
Слишком поздно чтото менять. Тебе уже почти восемьдесят, мамочка, сказал я и вышел, не дав ей возможности сказать ни слова.
Баба Любовь, отняв последние силы, донесла ведро со льдом из колонки. С трудом переставляя ноги, она пошла к своей зимней хибаре по заснеженной тропинке. Мороз щипал щёки, пальцы почти отстыкали от замёрзшей, ободранной ручки. Достигнув порога, она остановилась, чтобы перевести дыхание, положила первое ведро на ступеньку, тянула второе и вдруг нога выскользнула по льду.
О, Господи, помоги прошептала она, прежде чем упала на землю. Плечо ударилось о край ступеньки, затылок заболит тупой болью. Несколько секунд она лежала, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть.
Она пыталась встать, но ноги не слушались. Всё ниже пояса будто исчезло. Схватившись от ужаса и боли, она ползла к двери, упираясь в всё, что попадалось: старый табурет, сломанный веник, край своей платья. Спина болела, лоб покрывался потом, всё вокруг путалось и качалось.
Держись, Любовушка чутьчуть шептала она сама, пытаясь достать старый диван в коридоре. На подоконнике лежал телефон. Трясущими пальцами она набрала номер сына.
Паша сынок чтото плохое приезжай выдохнула она и потеряла сознание.
К вечеру приехал Павел. Двери грохнули, в хату влетел ветер. Без шапки, растрёпанный, он замёрз на пороге, увидев мать, полулежащую на диване.
Мамочка что случилось? наклонился он, взяв её за руку. Господи, она как лёд
Не раздумывая, позвонил жене:
Ольга, приезжай как можно скорее Да, ей очень плохо Мне кажется, она даже не шевелится.
Баба Любовь всё слышала, хоть и не могла ни улыбнуться, ни пошевелиться. В груди вспыхнула надежда: если он испугался, значит, нам не всё равно. Может, это тот момент, когда семья наконец соберётся? Спасут?
Она попыталась пошевелить ногами тщетно. Лишь пальчики слегка дергнулись. И вдруг из глаз потекли слёзы не от боли, а от мысли, что, может, ещё не всё потеряно.
Ольга пришла только через два дня, на пороге стояла раздражённая, держала за руку Анну словно её откудато отвлекли.
Ну вот, всё срослось, бабуля, прошептала она, бросив взгляд на свекровь. Теперь лежи, как полено.
Анна прижалась к маме, тревожно глядя на бабушку, пыталась улыбнуться, но лицо не слушалось. Ольга молча вошла в хату, Павел проводил её на кухню. Они говорили тихо, но в воздухе висела напряжённость.
Через несколько минут пришёл сын. Без слов поднял её на руки.
Куда ты меня ведёшь? прошептала она.
Павел лишь скрепил зубы. Она обняла его за шею, вдыхая знакомый запах смолы, табака, чегото родного.
В больницу? спросила она снова.
Он молчал. Шаги его ускорились.
Но вместо больницы он донёс её в подсобку, где когдато хранили картофель, лыжи, старые вещи. Было холодно, пол из треснувших досок, из окон вгонял сырой воздух. Пахло забытьем.
Он осторожно положил её на старый диван, покрытый выцветшим покрывалом.
Здесь полежишь, сухо сказал, избегая её взгляда. Слишком поздно чтото менять. Тебе же почти восемьдесят, мамочка.
Я вернулся и вышел, не дав ей ни слова. Шок охватил её постепенно, но безвозвратно. Любовь лежала, не моргая, уставившись в потолок. Холод проникал в кости. Она не могла понять, почему так, за что?
В памяти всплывали обрывки прошлого: как тянула сына, как стирала пол в школе, как покупала ему зимнюю куртку в кредит, как оплачивала свадьбу, когда родные не согласились «не подходит, не из круга».
Я всегда была на его стороне прошептала она, всё ещё не веря происходящему.
Вспомнилась и Ольга холодная, сдержанная, острая, как лезвие. Никогда не благодарила, не приходила без напоминаний. Один раз пришла лишь на день рождения Анны.
А теперь я лежу в холодном подсобном, будто никому не нужный предмет. И даже не знаю, дождётся ли меня утро.
Каждый день становилось всё очевиднее: чтото плохое происходит. Павел приходил реже, ставил миску супа, не глядя, и быстро уходил. Ольга с Анной почти не появлялись.
Я чувствовала, как жизнь медленно ускользает. Я уже не ела, лишь глотала воду, чтобы не умереть от голода. Спать тоже не могла: боль в спине не давала. Но самое тяжёлое одиночество, гнетущее, невыносимое.
За что? думала я. За что мне это? Я ведь любила его, как никого. Я всё для него делала
Ответа не было. Лишь холод и пустота.
И вот однажды утром, когда солнце едва прорезало грязное окно, я услышала стук. Тихий, но настойчивый, совсем не как Павел.
Кто там? прошептала я, хотя сил на голос не было.
Двери скрипнули, и в подсобку вошёл старик, лет семьдесят, с седой бородой, в старом кожаном жилете. Лицо было знакомо, но я не сразу его узнала. Он сел рядом, взял меня за руку.
Это я, Михаил прошептал он, присев рядом.
Любовь вздрогнула. Михаил сосед, тот, кого я когдато любила и отвергла, потому что «не подходил» для моей семьи.
Михаил выдохнула я.
Он молчал, лишь сжимал руку. Затем тихо спросил:
Что с тобой случилось, Любовушка? Почему ты здесь? Павел сказал, что ты в пансионе
Я попыталась объяснить, но слёзы мешали. Он понял без слов, обнял меня, как давно.
Не бойся. Я увезу тебя отсюда.
Он поднял меня на руки лёгкую, как перышко и вынес на солнце. Павла не было он уехал в город. Ольги тоже. Только Анна выглянула в окно, но быстро спряталась.
Михаил отвёз меня к себе домой, уложил в тёплую постель, накрыл покрывалом. Принёс чай с мёдом, накормил, как ребёнка.
Ляг, отдыхай. Я вызову врача.
Врач приехал быстро, осмотрел, покачал головой.
Перелом позвоночника. Старый. Но если правильно лечить может встать. Потребуется операция, реабилитация.
Михаил кивнул:
Сделаем всё. Продам, что нужно, но спасём.
Я смотрела на него со слезами.
Михаил почему? После всего
Он улыбнулся печально.
Потому что люблю. Всегда любил. И всегда буду.
Я заплакала от радости, от боли, от осознания, что жизнь ещё не закончилась.
Михаил заботился обо мне, как о своей родной. Кормил, мыл, читал книги. Рассказывал о прошлом, о том, как ждал, надеясь, что я вернусь.
Я знал, что однажды ты поймёшь, говорил он. И я буду рядом.
Через неделю пришёл Павел. Вошёл, увидел мать в кровати уже не в подсобке, а в тёплой комнате.
Мамочка как ты встала? спросил, запинаясь.
Я посмотрела на него холодно.
Не встала. Михаил вынес меня.
Павел опустил глаза.
Я я не знал, что так получится
Иди, Павел. И больше не возвращайся.
Он ушёл, не оглядываясь. Ольга с Анной тоже не появились.
Я осталась с Михаилом. Он стал моей опорой в прямом и переносном смысле. Помогал ставить ходунки, потом палочку.
Смотри, Любовушка, я иду смеялась я, делая первые шаги.
Он плакал от счастья.
Однажды утром, когда солнце золотило окна, я проснулась и сказала:
Михаил, спасибо за всё.
Он взял меня за руку.
Это я благодарю, что ты вернулась.
Мы жили дальше тихо, спокойно, в любви, которой так долго ждали.
Я сидела на скамейке, греясь на солнце. Ноги ещё болели, но я шла медленно, но шла. Михаил рядом резал чтото из дерева игрушку для Анны, которая иногда подбегала, прячась от мамы.
Как думаешь, Павел простит? спросила я.
Михаил покачал головой.
Не думай о нём. О себе. Ты жива это главное.
Я кивнула. И впервые за долгое время почувствовала: да, я жива.
На столе в комнате лежала фотография: я молодая, с Михаилом. Подпись: «Наконец вместе».
Через месяц Павел пришёл, не постучав. Я сидела за столом, пила чай, Михаил рядом.
Мамочка нам нужно поговорить, начал он, не смотря на Михаила.
Я молчала.
Ольга говорит, что ты сошла с ума. Что этот старик мозг тебе запудрил.
Михаил встал, но я остановила его рукой.
Иди, Павел. Тебе здесь не место.
Он дрогнул.
Но я твой сын!
Был. А теперь иди.
Он ушёл, бросив дверь. Я не заплакала. Просто крепче сжала руку Михаила.
Спасибо, что ты есть.
Он улыбнулся.
И я спасибо.
Жизнь пошла дальше без Павла, но с любовью.
Через неделю к нам прибежала Анна. Села на скамейку, обняла бабушку.
Бабушка, почему папа такой злой?
Я погладила её по голове.
Он просто забыл, что такое любовь. Но ты не забудешь, правда?
Она кивнула.
Нет. Я тебя люблю.
И я тебя.
Михаил смотрел на нас и улыбался. Жизнь она такая: иногда ломает, но потом чинит. Главное не сдаваться.
Я стояла у порога, глядя на дорогу. Солнце садилось, окрашивая небо в розовый. Михаил подошёл, обнял меня за плечи.
О чём думаешь?
О том, что всё хорошо. Наконец.
Он поцеловал меня в висок.
Да, Любовушка. Наконец.
Мы вошли в дом вместе, навсегда.
Урок, который я вынес из всего этого: даже в самый мрачный мороз надежда может согреть, если дать ей шанс и не бояться просить о помощи.
