Всему своё время
Галина Романовна, выйдя на заслуженный отдых, не стала сидеть сложа руки. Она принадлежала к тем нескончаемым оптимистам, которым, будто бы, солнце вены наполняет. Жаловаться ей было чуждо. Она выйти замуж по любви, родила дочьВлада, а потом развелась, когда муж ушёл искать приключений. «С глаз долойиз сердца вон», говорила она, но в её жизни оставалось место друзьям, работе, путешествиям.
Путешествия стали её спасением. Не турыобзоры, а настоящие самостоятельные поездки. Галина научилась бронировать хостелы в Сибири, выстраивать маршруты к отдалённым деревням и ловить попутные «самосвалы». В её сумке всегда лежал блокнот с адресами добрых людей, готовых приютить её на ночь в любой точке России.
Однажды поздней осенью она отправилась в маленький городок Онежска, славившийся своей старой деревянной архитектурой. Дождь моросил с самого утра, превращая улицы в блестящие реки. Немного промокнув, Галина подошла к скромному резному дому с высоким крыльцом. Дверью должна был встретить её старый друг её подругиАндрей Алексеевич, согласившийся приютить незнакомку на пару ночей.
Открыл дверь высокий, сутулый мужчина с седыми, но всё ещё густыми волосами и ясными глазами, похожими на осеннее небо.
Проходите, Галина Романовна, вас ждут, сказал он, будто бы приветствуя старую знакомую.
Дом наполнился ароматом кедра, печного тепла и чемто неуловимо знакомым, будто бы вареньем из берёзовых ягод. Андрей был молчалив. Он без слов подал ей большое махровое полотенце, поставил на стол чайник и исчез, оставив её у очага.
Вечер они провели за чайной беседой, но разговор не лился. Он был замкнут, она чувствовала себя гостем, застрявшим в чужой квартире. Когда разговор скользнул к путешествиям, в его глазах вспыхнула искорка.
Я тоже много ездил, вдруг произнёс он. Геологом. По всей России пробежал.
Он встал и достал из ящика старую, потертопокраям карту, исписанную отметками, линиями маршрутов, странными символами.
Это ваша жизнь, констатировала Галина, не задавая вопросов.
Была, поправил он тихо.
Утром дождь прекратился. Андрей, к удивлению Галины, предложил показать город. Он вёл её не по главным улицам, а по узким переулкам, известным лишь местным. Показал дом, где родился известный живописец, и заброшенную кузницу с потускневшим от времени замком на двери. Его речи были редки, но каждое слово было точным, как у человека, привыкшего бережно хранить голос.
Галина слушала, смотрела на него и ловила себя на мысли, что ей понастоящему интересно. Не так, как на солнечных площадях СанктПетербурга или на шумных ярмарках Урала. Это был иной интересглубокий, спокойный, как вода в тайге.
Она должна была уехать через два дня, но решила изменить маршрут. Андрей кивнул, не показывая ни удивления, ни восторга. На следующий рассвет он разбудил её.
Пойдёмте, сказал он. Покажу одно место.
Они шли по росистой тропе в сосновом бору. Воздух был густой, ароматный, будто бы пахнул мхом и шиповником. Внезапно лес расступился, открывая гладь озера, неподвижную и блестящую, как зеркало. В её отражении плавало предрассветное небо, розовое и золотое. Тишина была такой, что слышно было, как дышит земля.
Стояли они молча. В этой тишине не было неловкости, а лишь полнота момента, природы, невысказанных слов, висящих между ними.
После смерти жены я думал, что жизнь кончилась, неожиданно сказал Андрей, не глядя на неё. Перестал видеть смысл во всём. А вы пришли и начали рассказывать, как красиво на рассвете. И я вдруг вспомнил, что значит желать увидеть это снова. Поэтому мы здесь.
Галина посмотрела на его сильные, рабочие руки, на морщинки у глаз, на ясный, спокойный взгляд. Она не произнесла пафосных фраз, просто положила свою ладонь на его. Тепло встретилось с теплом.
Я, пожалуй, задержусь ещё на денёк, произнесла она. Если вы не против.
Он повернулся к ней, и в его глазах отразилось не осеннее уныние, а яркое летнее солнце.
Я против? сказал он, улыбнувшись. Яза.
Идти им назад было уже не неловко, а глубоко и понятно, как гладь озера. Их руки иногда касались, и это казалось самым естественным движением в мире.
Дома Андрей, не спрашивая, принялся колоть дрова для печки, а Галина нашла на кухне муку и банку мёда.
Блинчиков хотите? крикнула она в окно, глядя в двор.
Изза поленницы донёсся лишь одобрительный звук, гдето между кашлем и лёгким смехом. Она принялась за готовку, чувствуя себя удивительно уютно в этой чужой, но тёплой кухне.
Он вошёл, вымыл руки.
Пахнет раем, сказал просто, и для Галины это прозвучало самой лучшей похвалой.
Она задержалась не на денёк. Неделя пролетела, как один миг у озера. Они говорили обо всём на свете. Он показывал свои геологические дневники, зарисовки скал и минералов. Она рассказывала о безумных попутчиках и о ночёвке в заброшенной церкви в карельской деревне. Смеялись, много смеялись. Было удивительно найти человека, чей смех отзывается эхом в собственной груди.
Но билеты в Москву уже были куплены, дочь ждала мать в городе, и реальность напоминала о себе. За пару дней до отъезда Галина сидела на крыльце и наблюдала, как Андрей чинит скворечник.
Я скоро уезжаю, сказала она, будто проверяя слова на прочность.
Он лишь кивнул, не отрываясь от работы.
Я знаю.
За ужином Андрей вдруг отложил вилку.
У меня к вам дело, Галина Романовна, произнёс он с необычной формальностью. Есть разлом в трёх часах езды, малоизвестный, где на поверхности открываются уникальные породы. Я как раз собирался Можете составить мне компанию? В качестве гидалюбителя.
Она посмотрела в его честные глаза и поняла, что это его способ попросить её остаться.
А на сколько ночей нам паковать рюкзаки? спросила она, играя серьёзностью.
На сколько захотите, выдержал он её взгляд. Там дикий уголок, гостиниц нет, только палатка.
И она поняла, что это не просто предложение, а приглашение в его мир, в его тишину, в его жизнь.
Я свободна ближайшие два дня, улыбнулась Галина. Очень свободна.
На следующее утро они отправились на его стареньком «вятке» по ухабистой дороге, врезающейся между озёрами и соснами. Ветер гулял в открытых окнах, а в машине пахло хвоей, собакой и чемто неизменно мужскимможет, инструментами, может, дорогой.
Когда они вышли на край разлома, на крутой обрыв над бирюзовой рекой, Галина замерла. Это была не просто красивая картина, а мощь, вековая тишина и величие.
Он стоял рядом и смотрел не на пейзаж, а на неё.
Ну как? спросил он тихо.
Я остаюсь, Серёж, прошептала она, тоже тихо, поворачиваясь к нему. Надолго, если ты не против.
Он улыбнулся.
Я против? повторил он их первую шутку. Яза.
И высоко над рекой, под крики одиноких птиц, два пенсионера, нашедших друг друга на изломах жизни, обнялись так крепко, будто боялись отпустить это новое, хрупкое и невероятное счастье. Оно пришло не вовремяслишком поздно, но ровно тогда, когда было нужно.
