Мир распался на части в одно мгновение. Мой муж, Игорь, скрылся, прихватив все наши накопления, и бросил меня с полугодовалой дочкой в съемной хрущевке на окраине Екатеринбурга. Я металась в отчаянии, не зная, как выжить. Но помощь пришла оттуда, откуда не ждала — от моей свекрови. Эта история — о предательстве, неожиданном сострадании и женщине, которая стала мне роднее крови.
Когда Игорь испарился, я осталась в пустой квартире с дочкой Алисой, соображая, как платить за жильё и чем кормить ребенка. В тот же вечер зазвонил телефон — свекровь, Галина Петровна. Услышав о случившемся, она не раздумывая примчалась. Я готовилась к упрёкам, ведь мы с ней всегда были как кошка с собакой. Но вместо этого она твёрдо заявила:
— Собирай чемоданы. Вы обе едете ко мне.
Я попыталась отказаться. Жить под одной крышей с женщиной, с которой мы годами конфликтовали, казалось пыткой. Мы не находили общий язык ни в чём. Но сейчас, когда все отвернулись, Галина Петровна оказалась единственной, кто протянул руку. Даже моя родная мать отказала мне в помощи — её двухкомнатную заполонила старшая сестра с детьми, и мама всегда плясала под её дудку.
— Спасибо, Галина Петровна, — прошептала я, сжимая зубы. — Очень вам благодарна.
Впервые эти слова звучали искренне, будто плотина прорвалась.
— Хватит ерунды! Ты мне не чужая, — отмахнулась она, беря Алису на руки. — Иди ко мне, золотко. Мама соберётся, а мы с тобой пошепчемся. Будем жить вместе, ладушка? Будем гулять, книжки читать, косички плести…
Я онемела. Эта женщина, которая когда-то кричала, что я «подловила» её сына беременностью, что её «внучонка» — не семья, теперь нежно качала мою дочь. Мы переехали. Галина Петровна освободила для нас большую комнату, а сама ютилась в крохотной. Я удивлённо смотрела на неё, а она буркнула:
— Чего глазеешь? Ребёнку место нужно. А мне одной хватит. Распаковывай вещи, через час борщ будет.
За ужином подала отварную гречку с куриной грудкой, пояснив:
— Ты же кормишь. Если хочешь жареного — скажи, но малышке полезнее лёгкое. Решай сама.
В холодильнике стояли баночки с пюре.
— Пора прикорм начинать. Если эти не понравятся — другие купим. Не молчи, если что, — кивнула она.
Я разрыдалась. Её забота ударила, как обухом по голове. Никто так не опекал нас с Алисой — даже те, кто считался родней. Она обняла меня, приговаривая:
— Ну-ну, родная, не плачь. Мужики — народ ненадёжный. Моего Игоря я тоже одна поднимала — его папаня сбежал, когда ему полгода было. Не дам внучке без семьи расти. Соберись, ты же сильная!
Сквозь слёзы я бормотала, как ценю её помощь, как не ожидала такого.
— Спасибо… если б не вы…
— И моя вина есть, — вздохнула она. — Плохо сына воспитала, раз он так поступил. Буду исправлять. А теперь спи. Утро вечера мудренее.
Первый день рождения Алисы мы отмечали втроём: я, дочь и Галина Петровна — наша неожиданная спасительница. Когда Алиса заснула, мы пили чай с медовиком. Вдруг — стук в дверь. Свекровь пошла открывать.
— Мам, познакомься, — раздался голос Игоря. — Это Таня, моя девушка. Можно мы у тебя поживём? Работу не найду, снимать не на что.
Я застыла. Сердце ушло в пятки: вдруг она пустит его, а нас выставит? Но Галина Петровна рявкнула так, что стены задрожали:
— Марш отсюда! И подружку свою забери! Жену с ребёнком обобрал, бросил, а теперь я тебе должна кров давать? Получай по заслугам. А ты, Танька, смотри — поиграет и кинет, как куклу.
Я ошиблась в ней. Мне стало стыдно за свои сомнения. Галина Петровна стала мне матерью — ближе, чем родная. Мы прожили вместе семь лет, до моего замужества. На свадьбе она сидела на почётном месте. Алиса уже в третьем классе, а скоро родится сын. Свекровь вяжет пинетки и говорит, что это — её счастье.
