Деревенская свекровь въехала к нам — и едва не разнесла наш семейный очаг
Недавно моя подруга — женщина с характером, ироничная и боевая, Светлана Петровна — поведала мне историю, которая могла приключиться с любой замужней дамой. Особенно с той, кому «посчастливилось» столкнуться с переездом родни… а точнее, с их горячим желанием обосноваться под вашим боком.
Света с мужем Дмитрием годами методично строили свою жизнь. Жили в Воронеже, ютились в съёмной однушке, экономили на всём — от кофе навынос до новых носков — и копили. Не на машину, не на курорт, а на главное: свою квартиру. Каждая копейка уходила в ипотеку. По документам — двадцать лет кабалы. Но они совершили подвиг — расплатились за семь. Без выходных, отпусков и лишних пончиков.
И вот — заветная бумажка в руках. Свидетельство о праве собственности, квитанция о последнем платеже и лёгкость, будто с плеч свалился мешок картошки. Они с Димой грезили наконец куда-нибудь сорваться. Хоть на неделю. В Сочи, в Крым — неважно. Главное — подальше от кастрюль, счетов и, как выяснилось, родственников.
Свекровь Светы, Аграфена Ивановна, обитала в деревне под Лисками. Женщина в годах, но бойкая, с тягой к театральным сценам и привычкой раздувать из мухи слона. Пока семья корпела над ипотекой, помогала — скромненько: банку солёных огурцов передаст, тысячу-другую на день рождения скинет, старый ковёр подарит. Для Светы, потерявшей родителей рано, свекровь стала чем-то вроде суровой, но кровной бабки. Её уважали, звонили по праздникам, носили пироги.
Но всё изменилось, когда Аграфена Ивановна приехала «на недельку» в новую квартиру. Потом — на вторую. Потом — без обратного билета.
Каждое утро начиналось с одного и того же:
— Ох, детки, как же тяжко одной-то в деревне! То вода из колодца с песком, то соседи как чужие, то печь дымит. А тут — тепло, светло, родные рядом…
Сначала Света кивала с участием. Потом — скрипела зубами. А потом её осенило:
«Неужели она собралась тут осесть?»
Догадки подтвердились. Свекровь всё чаще «забывала» косынки и тапки, «случайно» прихватила своё стёганое одеяло, присматривала угол для икон.
— Может, мне тут полочку сделать?
— А если этот шкафчик освободите, я бельё сложу…
Света мягко намекала, что им нужно личное пространство, что молодым лучше жить отдельно. Дима её поддерживал. Ему тоже не хотелось возвращаться в атмосферу общежития. Но Аграфена Ивановна будто глохла. Или делала вид. А вскоре перешла в наступление:
— Раз уж вы на ноги встали, помогите старухе! Продадим мою избушку, купим мне квартирку поближе. Я ж мать родна-а-я! Вы ж обещали!
Никто ничего не обещал. Но чувство вины — штука липкая. В итоге — избушку продали. Купили ей скромную однушку в пригороде, влезли в новую ипотеку. Добровольно.
Теперь Света со смехом говорит:
— Помогать ближнему — святое дело. Но если помощь требует ремонта, прописки и пожизненного техобслуживания — пора включать мозги.
Теперь они снова в долгах. Об отпуске можно забыть. Свекровь звонит ежедневно: то батарея течёт, то соседи топают, то требует внуков (которых пока нет). Света в тихом бешенстве. Их хрупкое семейное счастье, казавшееся таким прочным в собственных стенах, снова дало трещину.
А как бы поступили вы? Пустили бы пожилую родственницу под свой кров, зная, чем это кончится? Или огородились бы здоровыми границами и сохранили покой в доме?
