Я едва не потеряла младшую сестру — и лишь тогда осознала, как сильно её люблю
Мне было всего десять, когда я впервые по-настоящему почувствовала, что значит быть взрослой. Не на уроках, не в разговорах с родителями, и уж тем более не из книжек. Это пришло через леденящий ужас — мысль, что я могу навсегда лишиться своей сестрёнки. Моей Светки.
Всё начиналось, как у многих старших детей — с обиды. Наверное, каждая девочка, вынужденная нянчиться с младшими, поймёт. Бесконечные: «Ты должна», «Присмотри за Светой», «Мы ненадолго, ты ведь старше». Мне казалось, будто меня лишают детства, превращая в бесплатную няньку.
Светке тогда было пять. Вечный двигатель, вечная тень за моей спиной. А мне так хотелось хотя бы вечер провести с подругами! Мы затеяли домашний кинотеатр — попкорн, лимонад, уютное гнёздышко из подушек. И, конечно, я забыла, что должна следить за сестрой.
Не прошло и получаса, как из комнаты раздался оглушительный грохот. Вскочила как ошпаренная. Вбежав, увидела опрокинутый комод. Светка лежала рядом, всхлипывая и сжимая коленку. Позже выяснилось — синяк размером с яблоко, но, слава богу, без перелома. Она полезла за плюшевым зайцем на верхнюю полку.
Родители устроили сцену: слёзы, крики, «Ты недоглядела!», «Она могла погибнуть!». А я сжимала кулаки и ненавидела их слова. Хотелось закричать: «Я её не просила! Я не просила быть старшей!»
Но всё перевернулось пару месяцев спустя.
Лето, семейная поездка в Крым. Солёный ветер, виноградники, запах полыни. Даже со Светкой мы, кажется, перестали ссориться.
Один вечер мы гуляли по набережной. Светка шла впереди, трогала ладонью стебли дикого шиповника — как делала всегда у бабушки в деревне. Вдруг — визг. Острее стекла. Обернулась — между камней мелькнуло что-то чёрное с жёлтыми кольцами. Через секунду Светка закачалась.
На её лодыжке — две алые точки.
Вокруг засуетились, прибежал врач из местного санатория. Наложил жгут, приложил лёд, но лицо у него было каменное: «Скорую. Сейчас же. Это гюрза».
Свету увезли. Я сидела, обхватив колени, и казалось, будто мир сжался до размера игольного ушка.
В больнице врач заколебался: «Нужна кровь, редкая группа. AB+. Родители не годятся — у отца давление, у матери анемия. Остаётся только…»
Я встала. Голос не дрогнул:
— Берите мою.
Не знала, больно ли это. Боялась. Но теперь я не та девочка, которая злилась на свою «обузу». Понимала — если Светка умрёт, я не переживу.
В тот миг я повзрослела.
Процедура прошла быстро. Медсёстры шептали: «Молодец», мама сцепила мои пальцы в замок. Весь мир теперь был — только Светка.
Через трое суток она открыла глаза. Слабенькая, но живая. Врачи хвалили: «Крепкая девочка». А я думала: «Нет. Крепкой стала я».
Остаток отпуска мы провели в больничной палате. Но какая разница? Главное — она дышит.
Прошли годы. Мы выросли. Но те дни навсегда во мне. Именно тогда я поняла: сестра — это не тяжкий крест. Это продолжение тебя. Твоя плоть, твой воздух. Ради неё — всё.
Теперь мы не просто сёстры. Мы — одно целое. Учим своих детей: не жди беды, чтобы понять, кто дорог. Не откладывай объятия.
Но жизнь — странная штука. По-настоящему ценишь только то, что едва не потерял. Главное — не забыть урок. Главное — хранить эту любовь. И быть рядом. Всегда.
